Отказ от страха
Техника Серра проста и могущественна. На первый взгляд она доступна всем. Казалось бы, что бы вам помешало посмотреть людям в глаза и с улыбкой до ушей сказать, что вы ничего не поняли и вам нужно все заново объяснить с самого начала. Очевидно, что это не требует определенного коэффициента интеллекта.
А вы попробуйте – и увидите.
На вид это выглядит просто. Но это не просто на самом деле. Бывает трудно блефовать, изображать, что понимаешь. Но еще труднее полностью перестать блефовать, задать без фильтров и без стыда все глупые вопросы, пришедшие на ум. Техника Серра – это социальная версия того, что в главе 7 мы назвали позицией маленького ребенка. Она требует отличного владения телом и эмоциями, потому что мы инстинктивно стремимся скрыть свое незнание.
Серр научил меня, что лучше действовать откровенно, как дикарь, а не красться на цыпочках. Раз уж приходится признаваться в том, чего стыдишься и что хотел бы спрятать, так пусть это превратится в комедию. Юмор – прекрасное оружие против страха. Доводя до абсурда признание в собственной ограниченности, вы можете создать зону детской свободы, где все вопросы разрешены.
В конце главы 9 я уже упоминал интервью Пьера Делиня по случаю вручения ему Абелевской премии в 2013 году. Оно стало для него поводом поделиться своим взглядом на математические задачи и вспомнить решающие моменты собственной карьеры. Вот как Делинь рассказывает о первой встрече с Гротендиком, когда тот еще не стал его научным руководителем.
Делинь, тогда еще юный студент, отправился на семинар Гротендика, внушавшего ему робость своей мощной фигурой и бритой головой. Во время доклада Гротендик без конца говорил о «когомологии» – математическом понятии, лежащем в основе его работ, где оно переформулируется в абстрактном контексте теории категорий. Но Делинь ничего в этом не понимал. После доклада он подошел к Гротендику и попросил объяснить ему, что такое когомология.
Это примерно как выслушать доклад Эйнштейна и подойти к нему спросить, что такое относительность. Полвека спустя Делинь был по-прежнему восхищен реакцией Гротендика:
«Кто-то подумал бы, что, раз я не знаю, что это, то и говорить со мной не о чем. Но его реакция была совсем не такой. Он с большим терпением принялся мне объяснять, – это терпение и доброжелательность поразили Делиня и позволили ему раскрыться: – Он был невероятно мил, можно было задавать ему вопросы, которые казались абсолютно глупыми. С ним я ничего не стеснялся, я задавал совершенно банальные вопросы и эту привычку сохранил до сих пор. Когда я слушаю доклад, то сажусь в первых рядах, и если я чего-то не понимаю, то спрашиваю, даже если предполагается, что знаю ответ».
Это не просто какая-то незначительная история. Если Делинь решил привлечь к ней внимание, это потому, что он знает, насколько это сложно. Он видел, как множество математиков терпели крах именно в этой точке, потому что не могли достичь нужного уровня ясности и прозрачности. Самая большая сложность в математике – преодоление собственного стыда, инстинкт бегства, рефлекторное стремление все скрыть. Весь вопрос в хладнокровии и непосредственной вовлеченности.
Серр, Делинь, Тёрстон, Гротендик: все эти исключительные математики делают акцент на одном и том же. Это не совпадение. Борьба с нашими комплексами и с вызовами, которые мы должны преодолевать, – это и есть сама суть математической работы.
Не понимать – нормально. Бояться – нормально. Бороться, чтобы сдержать страх, – нормально. Более того, в этом и состоит задача.
Глава 14
Боевое искусство
В начале 1649 года Рене Декарт получил через посла Франции в Стокгольме приглашение от королевы Кристины Шведской. Ей хотелось, чтобы он приехал давать ей частные уроки.
Прежде чем согласиться, Декарт хотел убедиться в серьезности королевских намерений. Он предупредил посла: если это просто каприз и у королевы нет достаточной мотивации, чтобы учиться по-настоящему, он не поедет.
Годом ранее он лишь зря потерял время, приняв приглашение в Париж: «…если бы только люди, пригласившие меня, как-нибудь использовали мое присутствие. То, что они этого не сделали, рассердило меня больше всего; никто не желал ничего другого, как видеть мое лицо»[18]. Вот цена известности. У него возникло ощущение, что его пригласили не ради его идей, а «исключительно в качестве редкости, как слона или пантеру».
За три века до Эйнштейна Декарт стал одним из первых ученых, получивших статус «рок-звезды».
18
Цит. по: Фишер К. История Новой философии. Декарт: Его жизнь, сочинения и учение. – СПб.: Мифрил, 1994.