До предела измученный дорогой, с пустым бурдюком, словно перекати-поле, гонимое слабым ветром, чужак медленно двигался мимо хижин и мазанок и остановился возле колодца. Толпа зевак быстро собралась со всех сторон и, откинув все манеры приличия, с удивлением смотрела на пришельца, на его загорелое лицо, на забитую пылью одежду, на худые кисти рук, опирающиеся на посох.
– Кто ты, чужак? Зачем здесь? – кто-то с опаской спросил из толпы.
– Пить, – вместо ответа выдавил пересохшим горлом пришелец.
– Надо же, его мучит жажда! Да мы сами считаем каждый глоток воды, – осмелев, ехидно завопил невысокий рыжий человек, и каждое его слово сопровождалось энергичной жестикуляцией.
– Извините, я думал, пришел к людям, – прошипел чужак и ясно ощутил, что звук в голове утихает. «Неужели это то самое место где все начнется?» – Мелькнуло в его голове, сердце сжалось в ожидании подсказки, но резкий возглас вернул к действительности.
– Айрон, и вы, сограждане, посмотрите! – Продолжил все тот же рыжий. – Он еще и оскорбляет нас! А ведь, кто такой этот чужак, чтобы судить нас? Похож на высокомерного иудея! Или я не прав?
– Тихо! Успокойтесь! – Вперед выступил Айрон, чей суровый вид, сдвинутые брови, густая черная борода на широком и слегка вытянутом лице с массивным носом могла бы испугать. Но белые одежды, препоясанные черным широким ремнем, придавали мягкости, и суровый человек представал мудрым.
– Дайте ему напиться, бедняга не может говорить, а мы с вопросами,– подал знак рукой священник, а сам внимательно осмотрел пришельца, с одной стороны из любопытства, с другой, – для своего успокоения, так как не мог расслабиться. И, правда, трудно определить, что на уме у этого странного человека. Зачем он явился в их поселение?
Даже поняв, что путник еле стоит на ногах и не в состоянии причинить вреда, Айрон по-прежнему чувствовал внутреннее волнение. Возможно, тяжелым грузом давило недавнее печальное происшествие, которое сделало его таким недоверчивым хозяином, а может, его неожиданное назначение священником. Конечно, он знал, что в будущем будет представлять народ, жителей своего селения, в этом качестве. Но не сейчас! Не такой ценой!
Одна женщина быстро удалилась, а, когда вновь появилась, то в руках держала пиалу. Чужак бережно принял сосуд с живительной влагой и стал жадно глотать содержимое, пока не осталось ни капли.
– Хорошо, ты утолил жажду, – начал Айрон, когда тот вернул пиалу, – скажи нам, кто ты такой? Зачем здесь?
– Зови Вартимей, сын Тимея, – и снова тишина. Рыжий от негодования так напрягся, что лицо сравнялось в цвете с волосами.
– А ты не многословен, ты не ответил, зачем здесь? – с нотками раздражения разбавил тишину священник.
– Да, пиала тоже была мала, но, по вашим словам, я утолил жажду, – съязвил чужак.
– Я же сказал, – завопил рыжий, не в состоянии сдерживать себя, – этот высокомерный иудей издевается над нами! Неблагодарный навозный жук!
– Упрек и дерзость в твоих словах, чужеземец, – поддержал разгорячённого оратора Айрон, – мы сказали правду, что сами считаем каждый глоток.
– С чего так? – Приподнял бровь Вартимей. – Колодец, что находится справа от меня, пересох? Хотя я чувствую холод воды. Или вы по-особому относитесь к потомкам Иакова? Вашему рыжему я явно «нравлюсь».
– Нет, мы гостеприимный народ, – нахмурился священник, – но недавнее событие вынудило нас стать такими подозрительными. Он перевел взгляд на источник воды. – Это ты верно подметил: колодец наполнен до краёв, но пить эту воду невозможно! Туда злой и неблагодарный человек бросил яд! Мы встретили его как друга, омыли раны, предоставили еду и кров, а он ночью ушел, расплатился коварством за наше гостеприимство. Никогда не забуду того, кто это сделал! – Искры ненависти и страха блеснули в глазах Айрона, а кулаки сжались, будто впитывали в себя боль.
– Утром двое из наших жителей попробовали этой воды, – дрожащим голосом продолжил он, – и окончили свои дни в мучениях. Не прошло и недели, как мы их оплакали. Теперь ты знаешь: колодец полон, но абсолютно непригоден для использования! Когда окончатся дни скорби, мы засыпем его. Впереди опять оказался рыжий: