Чудно звучит, но Евангелие разрешает нам не грешить. Человек сегодня зачастую, кажется, ищет разрешения грешить, но на самом деле это разрешение предоставляет вся окружающая жизнь. Вся жизнь человека кричит: «Греши! Делай что хочешь, живи как хочешь, поступай как угодно!». А человек, в общем-то, и не хочет так жить, его душа-христианка противится этому, но сама жизнь как бы диктует ему подобный образ действий, образ поступков, образ мышления. И лишь Евангелие свидетельствует об обратном: о том, что грешить — не обязательно.
Форма вместо живой жизни
У человека, находящегося за пределами церковной ограды, зачастую складывается представление о Церкви не как о месте, где учат свободе, а, наоборот — как о месте, где едва ли не все запрещено, и само христианство представляется какой-то чудной системой самых различных запретов. Более того: таково же, к сожалению, представление о христианстве и церковной жизни и у многих людей, в церковной ограде уже находящихся. Почему? Потому что — опять-таки, говоря о зависимости — человеку почти всегда хочется взять какую-то схему, под эту схему «подогнать» свою жизнь, и тогда, как ему кажется, у него все будет хорошо: есть форма, есть схема, и я по ней живу. А жизнь ни в какую схему и ни в какую форму не укладывается. И жить такой — настоящей — жизнью страшно, и человек пытается держаться за какие-то схемы, которые выпадают у него из рук, но он все равно цепляется за них. Из этого и рождаются пресловутые списки — того, что «можно», и того, что «нельзя»… Но это некая формализация отношения к христианству, которая носит совершенно неразумный характер.
Христианство — это на самом деле взаимоотношения человека со Христом. И эти отношения строятся постепенно; со временем, живя в Церкви, человек понимает: вот это моим отношениям со Христом мешает, это их затрудняет, а это вообще делает их невозможными. И когда он начинает разбираться, что ему мешает, что затрудняет, что не дает идти за Христом, то оказывается, что все мешающее — и есть те самые грехи, о которых Господь говорит в Евангелии. Иными словами, личный опыт свидетельствует, что евангельские заповеди не являются какими-то внешними, произвольно установленными запретами или повелениями, их нарушение действительно разрушает человека изнутри — точно так же как это было с нарушением заповеди о невкушении плода с древа познания добра и зла. Ведь Господь не сказал Адаму: «Когда ты съешь этот плод, Я тебя умерщвлю». Нет, но — смертью умрешь (Быт. 2, 17), потому что, решившись добровольно впустить зло в себя и в свою жизнь, ты впустишь и смерть. Ты хочешь познать добро и зло? Но ты вместе с этим познаешь смерть. И любой грех приводит к своему закономерному результату — к тому результату, который заложен уже в нем самом: к умерщвлению души.
Все так ясно, так просто и вместе с тем живо и естественно… Но человеку хочется держаться за что-то внешнее и за ним укрыться от новизны, неповторимости, непредсказуемости жизни, и он предпочитает свою жизнь формализовать.
Вот это, к слову сказать, еще один вид зависимости и очень серьезный, и распространенный — от форм. Есть такой известный анекдот: человек опаздывает, ловит машину. «В аэропорт!» — «Довезу». — «Сколько?» — «Столько». — «Поехали!». Потом, уже сев в автомобиль, человек спохватывается и спрашивает: «А где у вас “шашечки”?» — на что водитель отвечает: «Вам “шашечки” или ехать?». Другими словами: вам надо доехать до места или вам нужно, чтобы все было по правилам?
Мне с детства запомнился мультфильм про лошадку с детской карусели, которая очень хотела стать настоящей лошадью. И вот она спрыгнула с карусели, пошла по городу и увидела такси, которое ей очень понравилось; и она нарисовала себе «шашечки» и решила работать в качестве такси. И вот попадается ей человек, который опаздывает на вокзал. «Ты — такси?» — «Да, я — такси!». Человек радостно вскакивает лошадке на спину, и она… начинает возить его по кругу, как привыкла. Вот два случая, пусть и анекдотических, выдуманных: у машины нет «шашечек», но она везет в аэропорт, а у лошадки с карусели «шашечки» нарисованы, но скакать она может лишь по кругу, а отвезти никуда не способна, потому что не умеет. В одном случае форма есть, но нет за ней того, что необходимо. А в другом — нет формы, но есть то, что человеку нужно. И жизнь — она такова.