Книга первая
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ночь была темная, с моря дул свежий норд-ост. За широким проливом огромными звездами мерцали огни маяков. Там, за маяками, Крымские горы, холмы и леса; там оплот белых, защищенный водами двух морей, по которым днем и ночью курсируют бронированные корабли.
В полночь четыре человека крадучись пробрались к домику, стоявшему на берегу, и залегли у самого обрыва.
— Лодки! — вырвался чей-то радостный вздох.
Все разом поднялись и начали спускаться с обрыва.
Скоро они очутились у безмолвных рыбацких избушек, обнесенных невысоким частоколом. От него к лодкам тянулись толстые веревки. Стараясь, чтобы под ногами не шуршала галька, люди подкрались к лодкам, придерживаясь за веревки.
— Товарищ Дидов, возьмем вон ту фелюжку[1]? — робко прошептал Петька.
— А ты что, смыслишь в морском деле? — отозвался Дидов.
— Немного плавал… — замялся подросток.
— Берем эту фелюжку, — прошептал подошедший Ставридин.
— Парус есть?
— Есть, в провое[2] лежит.
Лодку быстро спустили на воду, взмахнули веслами, и она, качаясь, пошла в открытое море.
Ставридин, коренастый, крепко сбитый матрос, ранее служивший на военном корабле в машинной команде, нажимая на весла, проговорил:
— Если при попутном ветре поднять парус, лодка к утру будет у берегов Крыма.
Дидов кивнул головой и посмотрел на Петьку.
Петька Шумный уцепился руками за борт и смотрел вперед. Вид у него был такой, точно он собирался вспорхнуть и улететь.
— Крепче держись, парень, — строго проговорил Дидов и налег на весла.
Острогрудая лодка, разрезая волны, гулко хлопавшие о борта, неслась вперед. Кругом качалось и шумело море, па горизонте громоздились тяжелые черные тучи.
Всплески волн, соленые брызги, обдававшие лицо, рождали в душе Петьки какое-то смешанное чувство страха и гордости.
— Может быть, натянуть парус? — выкрикнул Петька.
— Ну, ну, без шума! — предупредил Дидов, опуская весла. — Ты, смотри, еще орать начнешь. Боишься?
Откуда он знает, что Петьке страшно?
Петьке вдруг стало холодно. Он напялил на себя старую, кое-как подрезанную шинель, вынул из кармана клок пожелтевшей ваты, распушил ее, снял окровавленную повязку с уха и приладил свежую.
Делал он все это с таким видом, будто хотел сказать: «Я тоже кое-что видел. Подумаешь, большие какие!» Он осторожно поглаживал забинтованное ухо, стараясь обратить на себя внимание.
Подняли парус. Лодка сразу стала необыкновенно легкой и быстро заскользила. Ставридин сидел на корме, крепко нажимая на румпель. У ног его безмолвно лежал лицом вниз татарин Киричаев. Около мачты вырисовывался темный высокий силуэт Дидова.
Петька спустился к Киричаеву, лег к нему спиной, чтобы хоть как-нибудь согреться.
Взошла луна и осветила слегка задымившуюся поверхность моря. Облитые лунным зеленоватым сиянием, изломы волн напоминали большие пласты пожелтевшего серебра. Лодка, освещенная луной, вдруг показалась Петьке почему-то огромной.
Вскоре потянулись тучи, бросавшие огромные зловещие тени на гребни серебряных волн.
Ставридин вытер рукавом мокрое от соленых брызг лицо и хрипло проговорил:
— Ну, крепись, ребята!
Сильнее прижав подмышку румпель, он дал лодке полный ход.
Ветер усилился. Грозовые тучи заслонили огни маяков.
Луна нырнула в темноту. Завыл сильный ветер. Лодку начало бросать то вверх, то вниз. Петька приподнялся и подполз к Ставридину.
Неожиданно сверкнула молния, темнота раскололась, и что-то огромное и тяжелое с оглушительным грохотом как бы упало в море. Шумный успел заметить бледное лицо Дидова, стоявшего у мачты с раскинутыми руками. Вдруг в лодке все завыло, засвистело, заскрипело…
— Трави шкот! Шквал! — закричал что было сил Петька.
Ставридин выпустил шкот, лодка повернулась носом в ветер, остановилась, парус сильно захлопал. Когда ослаб порыв, Ставридин натянул шкот, лодка снова пошла вперед, дрожа и прыгая по брызжущим волнам.
— Молодец! — сказал Ставридин. — Будешь помогать, только без паники.
Петька не отозвался на замечание. Он был знаком с парусным делом, может быть, не хуже Ставридина и находил, что тот неправильно ведет лодку. Она то черпала бортом воду, то выходила в ветер и почти совсем останавливалась.