Курчавый плакальщик по России обернулся.
— А, Аркадий Аркадьевич! — сказал он. — Прошу вас, надо помочь этим несчастным. Они исходят кровью, — показал он на раненого и быстро шагнул к нему,
Войданов преградил путь.
— Здесь опасно, уйдемте отсюда, — сказал он. — Скорей, нас убьют!
— Кто нас убьет? — возразил Литкин.
— Да они же и убьют вас.
— Да кто же это они? — сердился Литкин.
— Да вот эти озверевшие рабочие, — пояснил Войданов. — Поймите: они в каждом интеллигенте видят капиталиста, барина, своего врага. Да, да, видят в них врага революции…
— Оставьте, пожалуйста! — перебил Литкин. — О, эти-то люди хорошо различают своих врагов! Они не те, какими мы часто их представляли.
В это время из-за железных катеров, вытащенных на берег для ремонта, выскочила группа, человек десять, рабочих. Они бросились к раненому.
— Вот молодцы! — закричал Литкин и шагнул к ним навстречу. — Видите, они ничего не боятся… Они спасают своего товарища!
— Нет, стойте, Михаил Иванович, я вас не пущу к ним! — вскрикнул Войданов и схватил Литкина за руки.
Вз-з-ю-ю-и-и, — со свистом над их головами пролетела пуля.
— Вот видите! — сказал Войданов, пригибаясь, и потянул назад своего друга. — Скорей за ограду!
— Оставьте меня! — резко сказал Литкин и отошел в сторону.
Войданов, пригибаясь, оглядываясь, быстро скрылся во дворе церкви.
Литкин остался один. Он снова остановился над умолкшей площадью и задумчиво глядел вдаль. Вдруг лицо его просияло.
— Да, здесь действовал освобожденный человек! — как-то неожиданно произнес он дрогнувшим голосом и, медленно повернувшись, пошел прочь от площади.
Не успел Литкин пересечь площадь и выйти на Строгановскую улицу, как столкнулся лицом к лицу со стройным, высоким, с небольшими темными усами подпоручиком в новеньких золотых погонах.
— Бардин! — воскликнул Литкин, расставив руки. — Бардин, вы живы? Вот встреча!
Подпоручик остановился.
— Узнаю, — проговорил он и улыбнулся.
Они обнялись.
— Вы здесь служите? — удивленно спросил Литкин.
Бардин утвердительно кивнул головой и украдкой поглядел но сторонам.
— Да, я переведен сюда па службу.
— Вы неспокойны?
— Да. Сейчас здесь все оцепят… — ответил Бардин.
— Это не важно. Дело уже свершилось! — торжественно воскликнул Литкин. — Какой смелый налет! Говорят, около шестидесяти человек арестованных освобождены… Вы видели, что здесь творилось?
— Я вчера узнал, что вы здесь, — уклонился от ответа Бардин и сделал шаг, давая понять, что он спешит.
— Нет, я не отпущу вас, — сказал Литкин и взял Бардина под руку. — Что вы, такая неожиданная встреча!
— Солдаты…
— Бог с ними! — живо возразил Литкин. — Я думал, вас уже нет в живых Прошу, пойдемте ко мне обедать, мой дом в пяти шагах отсюда… Нет, нет, я вас не отпущу!
Бардин почувствовал, что медлить больше нельзя, он пошел с Литкиным.
— Я часто вспоминал вас, Дмитрий Алексеевич, — продолжал Литкин. — Вы ведь в университете были заметным студентом. Но, простите, мне непонятно, как вы могли стать офицером. Помните наши споры? Вы… такой фанатик большевизма — и вдруг… — Литкин недоумевающе пожал своими широкими плечами.
— Ну, об этом потом, — вздохнул Бардин.
Литкин многозначительно посмотрел на него.
Где-то позади раздался выстрел.
Бардин и Литкин вышли на Строгановскую улицу и направились в центр города.
— Проходите, проходите! — покрикивал на пешеходов усатый офицер, бежавший по тротуару, обгоняя быстро шагающую колонну казаков.
Литкин ввел Бардина в свой добротный двухэтажный дом с большими окнами на центральную улицу города. Они прошли в комнату с бархатными портьерами, заставленную старинной, громоздкой, красного дерева мебелью. Приятели уселись на диван, на который падал через окно широкий солнечный луч.
— Быстро вы меня узнали, — сказал Бардин, пристально взглянув на Литкина.
— Да, Дмитрий Алексеевич. Я вас последний раз видел в шестнадцатом году, летом, как раз на выпуске, в тот день, когда вас схватили жандармы. О, день незабвенный! Тогда ведь взяли сразу двенадцать человек — и всех с вашего медицинского…
— Да… было дело.
— Ну, а потом — как мне не узнать вас! — весело произнес приятным, бархатным голосом Литкин. Он взглянул на Бардина своими огромными глазами, в которых блеснуло смущение, и, загадочно улыбаясь, добавил: — Вы же, Дмитрий Алексеевич, были очень опасным моим соперником.