Передняя густая цепь белых солдат стреляла безостановочно. С высоты подгорных стен города бил пулемет.
Вторая цепь, состоящая исключительно из офицеров, двигалась, наставив винтовки в спины своих солдат.
Цепи белых повели настойчивое наступление с западной части города, с севера и с юга. Два крепких кольца сжали верхушку горы, выполняя замысел генерала Губатова — согнать всех повстанцев на самую макушку, сдавить их там и всех расстрелять в упор. С бешеным гиком и руганью карабкались белые вверх.
Колдоба объявил:
— Без моей команды не стрелять!
Эти слова, как молния, пробежали вокруг вершины горы.
Колдоба стоял около обросшей мохом скалы и думал: «Неужели это гибель?..»
Посмотрел на бледные, измученные лица партизан и вновь увидел обращенные к нему взгляды, полные доверия и надежды. Он знал, что все ждут его призыва. Мысль о прорыве и уходе из окружения белых не оставляла Колдобу. Он думал: какие найти слова для того, чтобы поднять израненных, уставших бойцов, собрать в кулак и ударить им еще раз, решительный раз — или спастись, или умереть? Колдоба с нетерпением ждал темноты. Он считал, что вечером будет легче вырваться, и напряженно твердил: «Продержаться… Продержаться до ночи…» Цепи белых были уже совсем близко.
Кругом слышались возгласы:
— Бить гадов! Чего ждать?
— Да разве живьем можно сдаваться?! У нас же ружья в руках!
— Умереть — так с оружием, в схватке!
— Да разве мы трусы?
Колдоба слушал партизан, соображая, как повести бой.
Шумный подбежал к нему:
— Ну, что делать? Уж близко. Люди не терпят, рвутся, и все…
— Как у Дидова на хребте? У прохода? Там, возле скалы? — волнуясь, спросил Колдоба.
— Там хорошо. Три пулемета. Не проскочат. На низ тоже не пойдут — как на ладони, — доложил Шумный.
— Так… — нахмурился Колдоба. — Живо иди на юго-восточную часть и, когда я здесь начну, сразу же передашь мою команду: во все оружие залпом. Сразу, залпом! Иди скорей!
— Слушаюсь! — рванулся Шумный.
Колдоба остался на северной стороне. Он приложил руку к ране на лбу. Рука мелко дрожала от волнения.
Вдруг недалеко поднялся какой-то человек в черной шляпе, похожий на студента, и крикнул:
— Братцы, товарищи! Давайте сдадимся, — может, кому простят?..
— Сдадимся. Попросим, — отозвался еще кто-то.
— Не гибнуть же всем…
— Трус! Ложись! — заревело с десяток голосов. — Стрелять будем, ложись!
Человек упал и умолк.
Колдоба выпрямился во весь свой могучий рост и отдал команду:
— Отряд, с колена!
Словно из большого рупора вылетали эти слова и отозвались эхом над вершиной горы.
Как пружиной подбросило с земли пестрые фигуры партизан.
Они щелкнули затворами, приложились к винтовкам и застыли.
Колдоба окинул взглядом выросших над землей людей и увидел, как дружно, как смело все они отозвались на его голос. Он понял, что не нужны никакие зажигательные слова, и громко бросил команду:
— По контрреволюции — пли!
Шаркнули обрезы, дробовики, берданки, трехлинейки и пулеметы; с высоты падали брошенные партизанами гранаты. Цепь белых раздробилась.
— Вперед!
— Ура-а-а-а-а! Ура-а-а-а! Ура-а-а-а!.. — закричали задние цепи офицеров.
Этот рев подхватили и солдаты. Перелезая через убитых, они рвались по трупам, как по ступеням.
Партизаны ударили еще одним залпом. В промежутках ружейной стрельбы вырывался быстрый стук пулеметов.
Белые припали к земле, прячась за трупы.
Колдоба опять крикнул:
— Отряд, слушай команду: по золотопогонникам — огонь!
Новый вихрь начисто смел переднюю цепь белых. Солдаты катились вниз по склонам, нелепо раскидывая руки.
— Стой! Куда?
Вторая офицерская цепь пыталась остановить бегущих мобилизованных.
Офицеры дали залп по своим отступавшим солдатам, выставив вперед штыки. Солдаты, обалделые, видя, что смерть отовсюду грозит им, остановились и начали покорно строиться.
— Цепь, вперед! — подал команду высокий офицер в щеголеватой кожаной куртке английского образца. — В атаку! Ура!
Крик подхватила вся дугообразная цепь и с остервенением снова полезла вверх.
Партизаны молчали. Они ждали команды Колдобы. За горой, с юго-восточной стороны, непрерывно гремел бой. Колдоба вымерил глазами расстояние до белой цепи и рявкнул:
— По офицерам — огонь!
Высокий офицер полетел навзничь. В кожаную куртку угодило с десяток берданочных пуль.
Белые сразу осели, попадали за камни, стреляя вверх. Из-за стен шли новые цепи на подмогу. Скоро белые полезли по всему фронту, не обращая внимания на потери.