— Сюда, сюда правь!..
Подводы были перегружены огромными стеклянными бутылями в плетеных корзинах. Ковров сразу вспомнил, что видел точно такие, когда работал па заводе.
В них содержались серная и соляная кислоты. Эта мысль холодом прошла по его спине. Ведь еще до выступления Колдобы подпольщики из города доносили в штаб отряда, что какой-то белогвардейский инженер предлагал отравить воздух в каменоломнях, залив заходы серной и соляной кислотами. Видимо, белые решили использовать новый, чудовищный метод борьбы с партизанами.
Когда толпа землекопов и солдат приблизилась к заходу, Ковров отступил в глубокую тень и наблюдал оттуда. Среди землекопов опознал немало знакомых крестьян, рыбаков. Он ясно видел их лица, потные и пасмурные. Солдаты, держа штыки наготове, крутой матерщиной гнали их вплотную к отверстиям — копать землю и рубить камень.
Ковров спустился к часовым и отдал приказ всем партизанам уйти вглубь, в самые дальние туннели. Оставлены были только малочисленные дозоры.
А наверху стучали топоры, звенели кирки. Плотники сбивали длинные желоба из досок и опускали их в отверстия заходов. Отовсюду тянулись обозы с бочками воды. В больших чанах разводили кислоту, разливали в бочонки. Кроме солдат и пригнанных жителей, у заходов появились люди интеллигентного вида, которые деловито суетились, следя за пропорциями воды и кислот.
Вдали проревела автомобильная сирена. Вскоре, окруженные штабными офицерами, показались генералы Губатов и Михайлов, английские офицеры в белой морской форме и сам автор проекта отравления кислотами, инженер Лебеденко.
Через полчаса по желобам, шипя и пенясь, заструился ядовитый раствор…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На глубоко вспаханной снарядами горе Митридат черными стаями сидело воронье. Птицы выклевывали глаза мертвецов. Большие кудлатые собаки бегали по косогору с мордами, вымазанными кровью, высунув красные языки.
Внизу, вокруг этой горы, омертвело лежал город. Белые офицеры и солдаты, вооруженные до зубов, ночью и днем шастали по дворам, врывались в квартиры, с остервенением разбивали сундуки, грабили, обыскивали, гнали избитых людей в контрразведку, в тюрьму, в штаб карательной экспедиции Мултыха…
Возле собора показалась большая толпа. Ее окружало кольцо белых солдат. Спереди и сзади ехали, покачиваясь в седлах, казаки. Толпа двигалась по прямой асфальтовой улице к штабу гарнизона и контрразведки. Угрюмые, оборванные люди обходили и перепрыгивали через трупы. Солдаты подталкивали их штыками:
— А ну, не отставай!
Бледнолицая женщина, с черными волосами, заплетенными в две длинные косы, шла посредине толпы, плакала и говорила:
— Боже мой… за что? Я — иностранно-подданная, гречанка…
— Иди, иди! Все равно стерва!
Навстречу толпе полным карьером вылетел ротмистр Мултых в сопровождении английских офицеров, молодцевато высившихся на кровных белых лошадях. Мултых осадил коня и отрывисто спросил:
— Куда ведете?
— К нам на разбор. Немного осталось, господин ротмистр, — ответил Сологуб.
— Повесить — и все!
— Там уже полно и без этих.
— Должны знать, куда устроить.
— Где прикажете разделаться? — лихо спросил Сологуб.
— А что, здесь мало деревьев? Развесить на них… Чтоб всем видно было, — приказал Мултых. — Чтоб не было пустого дерева на этой улице! Слышишь?
— Так точно, господин ротмистр.
Раздался отчаянный женский крик:
— Ай-яй!.. Христофор, мой Христо… братик… родной…
Гречанка рванулась из толпы арестованных, но повисла в цепких руках солдат. Она узнала родного брата, моряка, висевшего на дереве с вырезанной звездой на татуированной груди.
Юнкер ударил ее сапогом.
— К брату хочет. Пустите, — с усмешкой сказал Мултых.
Гречанка подбежала к трупу, обняла грязные ноги, целовала их, рыдая. У Мултыха раздулись ноздри, хищно сощурились глаза. Он вытянулся в седле и крикнул:
— Вешай рядом!
Казаки навалились на гречанку, скрутили, накинули петлю на ноги и повесили вниз головой рядом с братом.
— Оборви платье! — скомандовал Мултых.
Голая женщина махала полными белыми руками, выгибалась, билась…
Арестованные оцепенели. Они закрывали лица руками, чтобы не видеть пытки. Старый, бородатый человек громко заговорил, обращаясь к английским офицерам:
— Разбойники!.. Душители!..
Его поддержали из толпы: