— Разве можно!
— Народ запомнит!.. Народ не простит!..
— Молчать, сволочь! — крикнул Мултых.
— Мо-о-олчать! — во все свое гулкое, словно пустая бочка, горло заорал Сологуб.
Солдаты били толпу прикладами.
— Все равно… убивайте, бейте… изверги… палачи!..
Англичане пожимали плечами, показывая знаками, что они ни при чем, посторонние наблюдатели. Отвернувшись, они молча отъехали с Мултыхом в сторону. Сологуб, любитель выводить каракули, написал на бумаге криво:
«Брат и сестра — большевики-бандиты. Пошли вместе в ад».
Бумагу прикрепил к дереву…
Вскоре англичане и Мултых подъехали к трупу Горбылевского. Все остановили лошадей. Мултых с удовольствием объяснил:
— Главарь… Коммунист… Основатель большевистских банд в городе и в каменоломнях… Комиссар!
Лицо Горбылевского было перекошено, из почернелого рта скалились два больших желтых зуба, — казалось, что он смеется над Мултыхом.
В Старокарантинских каменоломнях после ухода Дидова остались небоеспособные партизаны под командой рыбака Юнгова. Некоторое время они выдерживали осаду белых, скрываясь в самых нижних туннелях. Потом Юнгов перевел отряд в верхние галереи, рассчитывая вырваться в степь через наименее охраняемые заходы. Белые взрывами отрезали отряд Юнгова от всех выходов. Партизаны оказались пленниками двух-трех прямых галерей. Белые перебросили к заходам большое количество баллонов с серной кислотой и после долгих приготовлений и расчетов стали по желобам лить кислоту в подземелье.
Граф Тернов после окончания этой «химической операции» приказал полусотне казаков погрузиться с фонарями в подземелье.
Казаки не встретили никакого сопротивления. Они вошли в заходы, у которых командир Юнгов уже не мог поставить часовых. В тупике казаки наткнулись на груду скорченных тел. Многие партизаны еще были живы. Казаки, снабженные противогазами, выволокли их из каменоломен. Бойцы Юнгова, глотнув свежего воздуха, очнулись. Их стащили к оврагу и сбросили вниз, на траву.
Троих партизан нашли в тупике, недалеко от газовых баллонов. Они были без сознания. Белые привели лошадей и к постромкам каждой привязали за ноги человека. Потом с гиком погнали лошадей наверх, по путаным, крутым, каменистым галереям.
Впереди конь волочил матроса Павлинова. Его тело подпрыгивало на глыбах, моталось из стороны в сторону, билось о камни.
Одежда Павлинова превратилась в клочья. Он приподнимался на локтях, и вмиг локти обдирались о камень; мясо срезалось, как на точиле. А конь все мчался и мчался, поспевая за фонарем, который держал впереди казак.
…В овраге на росистой траве шевелились партизаны, судорожно глотая свежий воздух. Они кашляли, харкали кровью. Подъехала мажара. Солдаты погрузили на нее партизан, свалив их тела как попало, словно туши, увозимые с бойни.
Окровавленных, распухших людей привезли к школе, сбросили на землю, как дрова.
Офицеры отряда Тернова подходили, брезгливо морщились, толкали сапогами, плевались. Все ждали, когда выйдет сам граф и распорядится о дальнейшем.
По всей деревне прокатилась весть, что из каменоломен привезли партизан — живых. Матери, сестры и дети столпились у ворот школы. Казаки отгоняли их нагайками. В толпе упрашивали:
— Родненькие, пустите, Христа ради, проститься!
— Дозвольте повидаться… напоследочки.
— Братики, сыночки, пустите!..
— Дядя, пусти — там тятька мой…
Казаки покручивали нагайками:
— Нельзя.
— Осади!
— Не приказано…
Наконец граф Тернов вышел на крыльцо. Коротким движением поправил на переносице пенсне и приказал:
— Всех разложить в ряд, по сто шомполов каждому. Богарчук!
— Я, ваше высокоблагородие, — вытянулся перед графом жилистый высокий казак с нашивками старшины.
— Ты отвечаешь за порку. Смотри, чтоб все было как надо!
— Рад стараться, ваше высокоблагородие!
Графу Тернову вынесли стул. Он сел, закинув ногу на ногу.
— Кто у них главный?
— Надо быть, этот, господин командир, — ответил корнет и указал на Юнгова. — Все показания сходятся, что этот.
— Ага! Подведи сюда.
Казаки подхватили Юнгова под мышки и потащили. Он бессильно мотал кудлатой головой. Когда подвели его к нижним ступенькам крыльца, он поднял голову и страшно глянул на графа.
— А-а, ты, живодер? Ну, что надо, скотина?
Граф Тернов, бледный, с закушенной губой, спустился вниз и ткнул концом хлыста в подбородок Юнгова.
— Хамье! — крикнул он. — Земли захотел? Я тебе дам землю, до страшного суда хватит…