Стесненный временем, боясь опоздать с подготовкой к приезду командующего фронтом Губатова, Михайлов произнес краткую речь, в которой убеждал подать пример бесстрашия. Он подчеркнул необходимость показа иностранцам изобретения инженера Лебеденко.
К моменту прибытия генерала Губатова в Аджимушкай команда в пятьдесят человек в противогазах и с ручными пулеметами была готова к спуску в каменоломни. В качестве проводника из соседней деревни привели какого-то крестьянина-каменореза, когда-то работавшего в штольнях. Полчаса бились — учили его дышать через противогаз. Наконец, окруженные всеобщим вниманием, пятьдесят добровольцев скрылись в глубине захода.
Команда двигалась медленно, неся зажженные факелы. Пройдя несколько десятков шагов по широкой галерее, все остановились. Впереди была могильная тишина. Она резала уши, как самый сильный грохот. Офицеры, гимназисты, казаки, соблазнившиеся выслугой и наградами, постояли немного и так же осторожно двинулись дальше. Пройдя несколько перекрестков, вновь остановились, прислушиваясь. Нигде ни малейшего шелеста, только слышалось дыхание сквозь резиновые маски…
Долго всматривались в темноту сквозь запотевшие стекла противогазов. Наконец командир безмолвно махнул пулеметчику рукой. Тот выпустил короткую очередь во мрак. Эхо раскатилось по всем штольням тысячами звонких отголосков и оборвалось все той же мертвой тишиной.
Команда спускалась все ниже. Мерный гул сапог нарушал безмолвие подземелья.
Еще через два перекрестка натолкнулись на несколько скорченных трупов — то были отравленные газами партизаны. Тут же валялось оружие. Команда воспрянула духом и быстрым шагом направилась дальше по склону штольни.
Между тем наверху, у темного, как отверстие колодца, захода, толпа белых все густела и густела. Со стороны могло показаться, будто туда принесли хоронить какого-нибудь знатного покойника и вот вокруг его гроба, перед спуском в могилу, сгрудились люди, теснятся, вытягивают шеи, стремясь увидеть лицо мертвеца.
Генерал Губатов, штабные офицеры и англичане в белых кителях стояли вблизи, стесненные оградой зеленых френчей.
Губатов энергично жестикулировал, объясняя союзникам расположение каменоломен, историю борьбы с партизанами, ее невероятные трудности. Генерал рассказывал, что сам неоднократно спускался в подземелье, сам изобрел целую систему внутренних взрывов, и обещал английским офицерам и журналистам устроить прогулку под землей, когда разойдутся газы. Губатов говорил много, с упоением.
Среди частей белых велась деятельная подготовка к спуску в подземелье. В стороне от них стояли рабочие, крестьяне, рыбаки, каменотесы, согнанные из окрестных деревень для замуровки каменоломен. Мрачные, молча поглядывали они на сборище офицеров.
Вдруг из черноты захода вылетел пронзительный вопль. Вся толпа на минуту насторожилась, потом пошатнулась и отхлынула во все стороны. Защелкали затворы винтовок, раздалась команда… Губатов, англичане и штабные оказались отброшенными за курган.
Из захода выскочил, шатаясь, с растопыренными руками солдат. Он сорвал маску и упал на траву. Вслед за ним выбежал другой, третий — без оружия, с всклокоченными волосами. Они, сорвав противогазы, как пьяные, валились на землю.
Губатов приказал готовить взрывы.
В полдень коротко громыхнул гром и полил крупный дождь.
С гор понеслись бурные, вспененные ручьи. С обрывов каменоломен, с обеих сторон карьера летели желтые водопады, сливаясь в клокочущие потоки, несущиеся с необыкновенной силой по низине карьера мимо заходов, увлекающие за собой белые камни, доски, траву…
Когда тучи рассеялись, жаркие лучи солнца снова упали на мокрую степь. Все заиграло веселым, животрепещущим блеском. Воздух стал свеж и чист.
Звонко напевали ручьи.
Из карьера, наполненного водой, сразу в несколько заходов ворвались мощные потоки и неудержимо с шумом понеслись в глубины подземелья.
В туннелях каменоломен поднялась тревога. Известие о хлынувшей воде подняло всех на ноги. Хватали детей, поднимали больных и раненых, с факелами и фонарями метались, и казалось, эту сорвавшуюся людскую массу теперь ничто не сможет остановить…