На дворе началась стрельба. Белогвардейцы стреляли по хатенке и бросали бомбы в заходы.
Дидовы сидели за выступом и затаив дыхание следили за приближением солдат. Белые были совсем близко, их хорошо освещали пять фонарей, и они подвигались вперед, настороженно всматривались в непроницаемую тьму.
— Здесь никого нет, господин капитан! — проговорил молодой офицер. Эти слова были ясно слышны Дидовым.
Капитан не ответил, он твердо шагал по галерее.
Вдруг прогремели два выстрела.
— Держите их! — крикнул шедший впереди офицер и рухнул на каменный пол.
— Вперед! — крикнул другой офицер.
Из темноты снова грянули два выстрела, еще двое белых упали. Лампы погасли, беляки бросились бежать обратно.
Дидовы скрылись за выступом туннеля и уговаривали Сашка не плакать…
Когда взошло солнце, к хатенке подъехали две телеги. На одну положили двух раненых офицеров и молодого солдата, на другую — раненную в ногу Ульяну и ее сынишку Яшу.
Мать страшно кричала — не от боли в простреленной ноге, а оттого, что Лукашка, меньшой ее сынок, которого она вчера еще кормила белым хлебом, был убит.
Белые решили неотступно преследовать Дидовых: теперь для них было ясно, где они находятся. В конторе каменоломен взяли несколько фонарей. Человек десять смельчаков с винтовками наперевес стали спускаться вниз.
— Ну, держись, бандиты! — крикнул хмурый и злобный офицер.
— Покричите, — может, сдадутся, — посоветовал стоявший сверху, на краю отвеса, человек в штатском.
— Вперед! — скомандовал офицер.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Абдулла Эмир поднял на ноги все имение. Аню Березко искали везде — на обрывах и в скалах, в саду и сарае, — нигде не было девушки. Долго думал Абдулла о том, кто бы мог освободить ее.
«Кто-то из своих!» — догадывался он.
Абдулла не раз подходил к Мамбету и спрашивал его:
— Как ты думаешь, мой верный старик, какой человек мог это сделать?
— Не знаю, — отвечал Мамбет, принимая задумчивый вид и пожимая плечами. — Может быть, она сама ушла?
— Глупец! — сказал Абдулла. — Толчешь одно и то же. Замок-то снаружи сломан. Ты уж совсем глупым стал на старости лет. Позови мне Киричаева!
Киричаев пришел, приготовившись к допросу.
— А, явился! — ласково заговорил Абдулла. — Садись, поговорим о работе!
— Буду рад с тобой говорить, — взглянув в глаза хозяину, ответил Киричаев и сел на подушку. — Все, что ты от меня потребуешь, буду преданно исполнять.
Абдулла приложил к груди кончики пальцев и, наклонив голову, ответил:
— Благодарю за доброе слово.
И, помолчав, снова заговорил:
— Любезный мой Али, хорошо послужишь ты мне — хорошо вознагражу тебя. Помни, что хорошие дела не забываются. Твоя голова, по закону, должна быть отрублена, и ты знай, что ты опорочен перед мусульманским народом, который видит в тебе изменника, предателя его крови, его веры. Я взял тебя под защиту. Я наложил на себя черное пятно…
Киричаев тяжело вздохнул.
— Время впереди, все это искупится… Я хочу поручить тебе важное дело, — продолжал Абдулла. — Я назначаю тебя управляющим имением.
— Управляющим? — с трудом переводя дыхание, прошептал Киричаев.
— Да, управляющим.
— Я… не могу..
— Почему?
— Я плохо знаю грамоту. И… я недостоин…
— Я тебе верю.
Киричаев встал и робко поклонился.
— Спасибо, дорогой Абдулла Эмир, ты добрый человек. Я буду делать все, что в моих силах!
— Хорошо. Ты теперь должен объехать все деревни, все хутора и вернуть мое имущество. У всех крестьян забрать все мое. Ты должен выбросить из хуторов Кармыш и Мамат всех русских. Ты понял? Моя земля… Только татарская земля… Понял?
— Понял, — сказал Киричаев.
— Генерал Гагарин выдал мне двадцать винтовок для охраны имения. Ты получишь пять винтовок и пять человек. Имей в виду — на хуторах неспокойно… Может быть, тебе удастся напасть на след негодяя, который помог бежать дочке этого рыбака-разбойника. Схвати его!..
На другой день у Киричаева было все готово. Пять вооруженных батраков сидели на хороших оседланных лошадях, готовые тронуться в путь.
Абдулла Эмир крикнул с террасы:
— Али, подъезжай сюда!
Киричаев пришпорил горячую лошадь и подлетел к хозяину, черная бурка неслась за ним, как крылья большой черной птицы.
— Что скажешь, хозяин?
— Ни пощады, ни сожаления! Будь тверд, всегда думай, что ты имеешь дело с теми, кто разбил татарское царство и сел на твою кровную землю. Можешь ехать!