- Ларт, попробуй отвлечь покойника, - я посмотрела на испуганного мага. – Я попробую распутать уздечку Шира.
Да, именно поэтому я не могла убежать, мой жеребец за ночь каким-то невообразимым образом запутал свою уздечку в кусте, к которому был привязан, не иначе как хотел отомстить за то, что не расседлала несчастного. Ах, если бы не упрямство Шира, все сложилось бы совсем по-другому. А теперь мой попутчик рисковал свой жизнью, чтобы я могла спасти свое любимое животное. Только бы все получилось. Я оглянулась на Ларта, пытающегося попасть огненными шарами в нежить, которая неожиданно ловко уклонялась. Мой жеребец, почуяв опасность совсем близко, словно взбесился, косил на меня дикими глазами, бил копытами и всячески показывал, что никого к себе подпускать не намерен. Что же делать? Простая мысль пришла на ум, и я подбежала к лежавшей около костра сумке, чтобы вытащить походный нож. Перерезать уздечку и можно бежать!
Да где же ты есть?! Я вытряхнула все из сумки, перевернув ее к верху дном, а злополучный нож все никак не находился. Внезапно приторно-сладкий запах смерти почувствовался слишком остро. Я медленно обернулась и увидела перед собой провал носа, в глазницы посмотреть не смогла.
- Ой… - когтистая лапа ударила наотмашь меня по лицу, я закричала от резкой боли и упала в траву, свернувшись клубком и закрыв голову руками.
- Софи! – кто-то где-то кричал мое имя, сквозь звон в ушах было не различить, что от меня хотели. Затем удар ребрам. Судя по ощущениям, когти прочертили четыре полосы до самого бедра – отстраненно понял затуманенный от боли разум, и сознание ушло в небытие.
*****
Охотников за нежитью, нечистью и прочими опасными существами везде привечали, хотя в глубине души их побаивались. Люди понимали, что без этих наемников пройдут спокойные деньки – на любом старом кладбище стабильно оживали упыри, а иногда кто еще похуже. В болотистой местности маленьких деток уводили водяницы и болотники, в лесах скрывались не только лихие разбойники, устраивающие засады на трактах, но и буйные лешие, да ночные огоньки, как только друг друга до сих пор не извели.
Приходит в деревню к успешным зажиточным селянам насланная белая женщина – плод зависти и проклятия людей, живущих по соседству в неблагополучном месте. Убивает она всех без разбора, каждую ночь забирает с собой на свет белый по одной семье, и не важно, сколько человек в ней – всех заберет, и грудничков невинных, и стариков немощных. Как против зла такого людям честным бороться? Пытались сразиться с духом бестелесным поначалу, да только этих героев больше никогда не видели, зато слышали снившиеся еще многие ночи выжившим душераздирающие крики, даже сквозь крепкие двери, или в подвале под домом. Вот тогда, когда отчаянье начинает дурить голову, приходит охотник и убивает заразу призванную, денег не просит за работу свою, но от подарков спасенных никогда не отказывается. Всегда наемников накормят, напоят и золота, не пререкаясь, соберут всем селением, ибо охотникам жить на что-то надо. Везде спасители помогали, словно вся их жизнь – это немой крик нуждающихся, на который нужно придти и заговоренным серебром выжечь заразу из здорового людского поселенья. А уже маги потом пусть с людьми злыми разбираются, намеренно, али ненароком наслали беду.
Ганс шел по тракту вторые сутки, он чувствовал – грядет что-то нехорошее на этой дороге. Невидимый зов витал вокруг него, кружил голову, придавал сил и направлял. Звенел нетерпеливо серебряный меч, покрытый вязью древних рун. Когда же светило зашло за горизонт, пришлось пустить резвую лошадь в галоп, зов требовал поторопиться. Но как бы охотнику не хотелось, быстрее ему не удавалось - кобыла скакала на пределе своих сил. Мужчина нахмурился и убрал со лба белоснежные волосы, мешавшие рассмотреть, что за всполохи виднеются неподалеку. Сердце забилось быстрее, клинок запел. Вот она, его цель.
Не успел во время, одна жертва безумной нежити лежала в траве и не подавала признаков жизни. Даже в ночном сумраке Ганс увидел ужасную рваную рану молодого хрупкого длинноволосого юнца. Его попутчик отчаянно кричал и пытался попасть огненными сгустками в огромного упыря. Упырь уклонялся, попутно облизывая чудом сохранившимся языком окровавленные когтистые лапы. Охотник не останавливая лошадь, вытащил сапоги из стремян и спрыгнул на землю. Нежить почуяла нового человека и начала отходить к лесу. Громче запел клинок, вытянутый из набедренных ножен. Не длинный, одноручный, с простой гардой и обычной рукоятью, он словно имел свою душу, в отличие от своих украшенных всевозможными драгоценностями собратьев, никогда не чувствовавших на себе крови живого или неживого существа. Омерзительные глазницы нежити уставились на беловолосого человека - ее не отпустят просто так.
- Забирай своего мертвого друга и уходи, - охотник не хотел допустить этой ночью еще жертв.
Ларт обрадовался незнакомому человеку, как родному. Пришла помощь, теперь они с Софи будут жить. Но после слов охотника к магу пришло осознание того, что выжить после удара ядовитых когтей упыря молодой девушке скорее всего не удастся. Горечь и боль затопили сердце парня, когда он вблизи увидел, что стало с его попутчицей. Правая сторона тела сочилась кровью, на коже вокруг ран и на самих ранах образовался темный, дурно пахнущий гной. Плоть уже начала разлагаться. Ларт в бессилии рухнул рядом с подругой.
- Как же так, Софи, - мужские крупные слезы скатывались по лицу и падали в примятую траву. – Почему ты не убежала? Разве стоит жизнь даже самого лучшего в мире жеребца больше твоей?
Тем временем на поляне разыгрался нешуточный бой. Жизнь и смерть сплелись в поединке друг с другом. Нежить кидалась на человека с огромной скоростью, пытаясь задеть когтями, и тут же отпрыгивала, когда терпела неудачу. Беловолосый мужчина сосредоточенно оборонялся, заговоренный клинок резал мертвую плоть, словно горячий нож масло. Но порезы не причиняли особого вреда упырю - мертвое тело не способно чувствовать боль, а чтобы его упокоить, требовалось пронзить сердце и, для верности, отрубить голову, либо просто сжечь. Мужчина выжидал удобного момента. Шаг вперед, выпад – лезвие распороло левое плечо мертвого. Шаг назад, отпрыгнуть от ядовитых когтей, выдох, перекат под ноги нежити, замах слева и у противника осталась только правая нога. Толкнуть рассвирепевшего упыря рукой в гниющую грудь, пиная одновременно в колено на оставшейся ноге. Снова увернуться от когтей и целиком отдаться зову, который велит именно в этот момент ударить мечом в сердце противнику. Разворот вокруг своей оси, серебро удовлетворенно засветилось, с легкостью перерубая шейные позвонки, голова неупокоенного отделилась от тела и упала куда-то в траву. Песня зова в голове затихла.
- Софи, держись! – беловолосый мужчина обернулся в сторону отчаянно кричавшего парня. Он сидел около своего мертвого попутчика и пытался водой из фляги промыть гниющие раны.
- Оставь это бессмысленное дело, твой друг мертв. – Ганс подошел к мертвому юнцу, попутно вытирая меч краем снятого с себя плаща. Одежда на худеньком теле была разорвана до бедер, открывая ужасные раны и большую, чудом не задетую грудь, которая слегка поднималась, словно при дыхании. – Занятно, девка, да еще и живая. Удивительная ночка у меня задалась. Отойди-ка ты от нее.
- Нужно промыть раны от яда, - Ларт не терял надежды, хотя понимал, что с такими ранениями его подруга не жилец на этом свете. – Помоги мне, прошу!
- Отойди, паренек, - охотник подошел к своей лошади и что-то вынул из сумки, затем вернулся к Софи и опустился перед ней на колени. – Если хочешь, чтобы она жила, отойди и смотри молча, все вопросы задашь потом.
- Ты только верни ее, – кивнул маг и ушел успокаивать двух беснующихся лошадей, привязанных на краю поляны.
Ганс откупорил деревянную крышку из стеклянной бутылочки. Затем вытащил из небольших ножен кинжал – напарник одноручного заговоренного меча - лезвие которого изгибалось серебряной волной. Немного поморщившись от боли в порезанном запястье, мужчина направил свою вытекающую кровь в горло бутылочки с плескавшимся там зельем. Это зелье, изготавливаемое охотниками для себя и себе подобным, очищало и затворяло раны, нанесенные некоторыми видами нежити. Сейчас оно могло спасти жизнь несчастной девушки, оказавшейся не в том месте и не в то время. Но на все воля судьбы, значит так было предначертано. Не зря ведь Ганс почувствовал песню зова еще два дня назад, чего раньше никогда не бывало.