Конечно, не так легко потушить разгорающийся пожар такими дозами воды, но… если сильно захотеть… возможно и такое. А я носилась со своими ёмкостями подобно бешеному тайфуну, набирая в них воды и быстро выливая на горящий пол. Что-то пыталась затоптать… некоторые участки била свернутым одеялом… В общем… пожар мне потушить удалось, но то, во что теперь превратилась когда-то белая комната, говорило о многом…
Я обессилено уселась на чистый участок пола у большого зеркала и обвела ошарашенным взглядом плоды своих творений. Да уж… Больше ничего здесь не напоминало о былой чистоте. Стены почернели, закопченный потолок и вовсе стал похож на большую грозовую тучу. Повсюду летали мелкие хлопья серого пепла… бывшего раньше моими рисунками, а пол и вовсе стал напоминать чёрное болото.
— Что, нравиться? — послышался до жути раздражённый голос, и, подняв глаза, я наткнулась на злобный взгляд карих глаз Эрика.
И кто бы знал, как я была рада его видеть. И никакие обстоятельства не могли на это повлиять. Ни пожар, ни его крик, ни то, что я была его пленницей. Да только Эрикнар этих чувств не разделял, продолжая сверлить меня угрожающим взглядом.
— Тиана, бестолочь, ты чем думала, когда решила играться с огнём? — закричал он. — Идиотка упёртая! Зачем нужно было устраивать этот балаган?
— У меня кончились карандаши… — тихо ответила я. А потом дико рассмеялась.
Вот уж действительно, картина: «День из жизни психиатра Эрика». Смотрела бы со стороны, обязательно ужаснулась, а так… ну что… со всеми бывает.
— Карандаши? — казалось, Эрика хватит удар от удивления. Но этот его вопль лишь добавил масла в огонь.
— Да, карандаши! — уверенно ответила я, сквозь смех. — А ещё мне нужна бумага и краски! И книги! Много-много книг!
— Ты их тоже палить будешь? — не унимался парень.
— Нет… читать… — как ни в чём не бывало, ответила я. Будто вопрос на самом деле был задан без иронии, и считался вполне элементарным.
Но Эрик предпочёл пропустить последнюю фразу мимо ушей, и подойдя ближе, грубо поставил меня на ноги.
— Ты чуть себя не угробила из-за карандашей? Идиотка! Ты же могла задохнуться… Сгореть здесь заживо! — он тряс меня за плечи, и только сейчас, глядя в его злые глаза, я смогла вернуть себе адекватное состояние. Да только Эрика это совсем не обрадовало:
— А разве мне есть, что терять? — в голосе сквозила такая злобная усмешка, что Эрик невольно отшатнулся. — Я здесь сижу бесконечно долго, и ничего не меняется. Никто со мной не говорит, никто не приходит… А тишина… Эрик, она убивает… сводит с ума.
— Я вижу.
— Скажи… как долго это продлиться? Сколько ещё ждать? — взмолилась я, не отпуская его взгляда.
— Тебе так не терпится расстаться с жизнью? — его прямолинейность всегда действовала на меня отрезвляюще. Всегда… но не сейчас.
— А разве это жизнь?
Он хотел ответить, но слова застряли посреди горла, и Эрик сделал то, чего я никогда не могла от него ожидать — притянул меня к себе, и сжал в объятиях. От тупого чувства защищённости, захотелось рыдать в голос, но… я лишь уткнулась лицом в его плечо, и закрыла глаза.
— Не уходи… Эрик, — прошептала я, отчаянно борясь с подступившими слезами. — Хочешь, кричи, называй меня дурой, идиоткой… оскорбляй, как тебе нравится… Только, прошу, не оставляй меня снова одну…
— Тише, Тиа… — тихо ответил он, проводя рукой вверх по позвоночнику, а когда его пальцы остановились на шее, я вдруг горько улыбнулась, вмиг сообразив, что последует дальше.
— Прости, — проговорила, не отрываясь от его плеча. — Я осознаю свою вину перед всеми вами, и перед тобой в особенности, но знай, Эрик, я не могла поступить по-другому… и теперь готова ответить за то, что сделала. Но… мне бы хотелось знать, что ты меня простил.
Его рука быстро взметнулась до затылка, и слегка надавив на какую-то точку, остановилась.
— Будут тебе краски, Тиана, и карандаши будут… — проговорил он. И это было последним, что я услышала, проваливаясь в сон.
В это утро глаза мои распахнулись сразу же, как только включился свет. И сев на кровати, я обвела ошарашенным взглядом свою комнату. Не то чтобы она стала совсем другой, но вот следов моей вчерашней игры в пожарника не осталось совсем. Меня снова встретили белые стены, такой же потолок и идеально чистые зеркала. Бардака на полу тоже не было, как и кучи макулатуры с моими рисунками и стихами, хотя я больше чем уверена, что вчера сгорело далеко не всё. А на столе лежала большая стопка чистых листов, несколько новых наборов карандашей, ручки, и… краски с кисточками. Там же я нашла несколько свёрнутых ватманов. Наверно Эрик притащил их чтобы я стены не портила… Ха, наивный, разве может какая-то бумажка заменить такой заманчивый холст как белоснежная стенка. Она ведь сама, так и просит, чтобы её разрисовали.