Тем временем, господин председатель обвёл тяжёлым взглядом непривычно полный зал, и громогласным голосом объявил первый, решаемый сегодня вопрос.
Как я успела узнать от Тамира, по местным правилам, прошение на заключение брачного союза должны были подавать предполагаемые жених и невеста лично, или их родители. Но, в исключительных случаях допускалось отправлять на Совет за подобным разрешением представителей будущих молодожёнов. И, так как притянуть сюда родителей Арти, и, тем более Насти, как и самих жениха и невесту было проблематично, их интересы на Совете представляли Лит и Ния. Вот уж, действительно, кого в этом городе не любили больше всех остальных.
Литсери когда-то, ещё будучи взбалмошным подростком с выражением лица вседержавного принца, умудрился не понравиться абсолютно всем местным жителям, а про Нию я вообще молчу. Она на этом Совете в представлении не нуждалась.
— Итак, достопочтенный Совет, — спокойным голосом с огромной примесью властных ноток, начал Лит. — Я являюсь представителем Артиона Штормового, и от его имени, прошу вас дать ему разрешение, на заключение брачного союза с его избранницей Анастасией.
— Я же, Леония Солнечная, представляю интересы моей кровной родственницы Анастасии… и со своей стороны, прошу достопочтенный Совет дать разрешение на заключение брачного союза с её избранником Артионом.
— Ваше прошение принято, — ответил председатель. — Но, вы не назвали имя Дома Анастасии.
Ния, как-то странно улыбнулась, но спустя миг снова приняла серьёзное выражение лица. А когда заговорила, в её глазах отразилась такая спокойная уверенность, какой не обладала ни одна королева мира.
— Прошу прощения, достопочтенный Совет, — она чуть склонила голову набок, выражая при этом извинение и покорность, но вот выглядело это скорее как насмешка, нежели дань традициям. — Я являюсь представителем моей кровной родственницы Анастасии Солнечной… — Ния подняла голову, и с вызовом глядя в глаза председателю, добавила: — И да, она полукровка.
В зале мигом поднялся гул. Все бурно перешёптывались… обсуждали и возмущались, соглашались и осуждали, кидая в сторону невозмутимой Нии укоризненные взгляды. И это безобразие продолжилось бы и дальше, если бы слово не взял Тамир.
Поднявшись на местный вариант трибуны, где уже стояли, дожидаясь своего вердикта Литсери и Леония, он поднял руку вверх, призывая всех собравшихся к тишине.
Зал смолк не сразу, но Тамиру была нужна полная тишина, поэтому он терпеливо ждал, когда самые говорливые, наконец, заткнутся.
— Итак, достопочтенный Совет, не так давно вы ответили согласием на моё прошение принять в город и в семью Тиану, — он говорил так спокойно и так уверено, что замолчали даже те, кто продолжал шептаться. — Теперь же, Леония, обращается к вам с прошением принять Анастасию. Она поручается за девушку и я, тоже готов за неё поручиться.
— Тамир, ещё одна полукровка в городе? В твоей семье? — недовольно возразил неизвестный мне тип, сидящий в первом ряду.
— Да, согласен, что это противоречит нашим правилам, но… Эти девочки очень способные ученицы с большим потенциалом, к тому же, обе они приходятся мне кровными родственницами. И, при всём уважении к правилам и Совету, я не могу от них отказаться.
— Звучит, как ультиматум, — проговорил председатель, глядя на моего учителя с презрением и укором. — Ты ведь понимаешь, что за нарушение закона о запрете связи с людьми мы имеем все основания изгнать Нию, по всем правилам.
— Ага, — ехидно улыбнувшись, согласилась она. — И водная часть защитной системы тут же рухнет. Или вы забыли, кто и как установил купол над городом?
По залу снова прокатилась волна напряжённого шёпота.
— Вы ещё и Тамира изгоните из собственного города, — вдруг озорно улыбнувшись, проговорила Леония. — Тогда защита рухнет совсем. А что? — она резко повернулась к брату: — Может, правда, ну их всех, уедем, выберем место посимпатичнее, отстроим город, воздвигнем новый купол, а эти… — она кивнула в сторону собравшейся толпы… — Пусть живут, как хотят и сами объясняют людям, откуда вдруг посреди леса, на месте, где всегда было горное озеро, образовался полноценный город!
Вот теперь толпа замолчала, и в этом молчании было столько искреннего ужаса, что мне пришлось срочно закрываться от чужих эмоций, отгораживаясь от них, наскоро сооружённым блоком.