Но тут же, словно спохватившись, протянула мужчине руку:
— Прости и не держи на меня зла, оло’эйктан. Я не хотела оскорбить тебя.
Тарсем осторожно коснулся руки Ло и сжал ее пальцы:
— Я лишь хотел уберечь тебя, Ло’ота. И только.
— Я знаю, — синие и зеленые полосы краски на щеках Ло размазались, а в глазах по-прежнему стояли слезы. — Но я приняла решение. И ни ты, ни кто-либо другой меня не остановят.
— Тогда пусть твоя дорога будет легка, Ло’ота, — оло’эйктан помолчал и вдруг улыбнулся. — Отныне ты Кэа Тэап — Идущая в огонь. И даже если ты не вернешься, то народ на’ви запомнит тебя под этим именем.
— Спасибо, — Ло крепко сжала руку вождя, а после резко поднялась на ноги, разорвав тсахейлу с Древом. — Прощай, оло’эйктан.
— Прощай, Кэа Тэап.
Улетать от Древа было тяжело. Невольно Ло сравнила себя с Джейком — он тоже добровольно решил покинуть клан. Но страшно даже представить, как же ему было больно и грустно. И ее сейчас ждала та же печальная дорога. Ло’ота не строила иллюзий: ей не выжить. Большой удачей будет, если она сумеет хотя бы связаться с Нормом и отправить ему какую-то информацию. Но и только. Из города ей не выбраться — это Ло понимала слишком отчетливо.
Привычно сдвинув маску наездника пониже, так, чтобы линзы прикрывали глаза, Ло’ота чуть присела, балансируя на икране. Она не взяла с собой никаких вещей. Даже свою недописанную диссертацию она отдала Норму и попросила приберечь ее до лучших времен. Ну, или оставить как память о ней. Из личных вещей с собой у нее был лишь изогнутый нож из вулканического стекла и остановившиеся часики, которые так и висели на кожаном шнурке на шее. Расстаться с ними Ло’ота просто не смогла.
Тем временем под крыльями икрана раскинулся величественный лес дельта-деревьев. Настолько огромных, что казалось, будто их ветви задевают небосвод и касаются гигантских планет, заслоняющих собой половину небес Пандоры. Сивин, повинуясь наезднице, летела очень низко, так что при желании Ло могла бы коснуться ветвей руками. Глядя вниз, охотница не могла налюбоваться разноцветными огнями, что просвечивали сквозь изогнутые ветви. Различные растения нижнего порядка светились в ночи, точно путеводные огни, манили к себе. И Ло сейчас бы дорого дала за то, чтобы просто повернуть икрана назад и вернуться домой, к Древу Души. А может, и принять предложение Тарсема стать его женой, родить детей и зажить той жизнью, которая всегда проходила мимо нее, едва касаясь кончиками эфирных крыльев. Невольно Ло вновь расплакалась, но ветер осушил ее слезы, и женщина улыбнулась ему, точно старому знакомому. Нельзя плакать, ведь это ее последний полет, быть может. Так к чему омрачать его слезами?..
Солнце уже поднималось над горизонтом, когда Ло направила икрана к земле, решив остаток пути пройти пешком. Приземлившись, охотница выбралась из седла, а после обняла Сивин за шею, прижалась лицом к прохладной коже своей банши и закрыла глаза. И хотя тсахейлу между ними уже не было, Ло все равно чувствовала эту незримую связь, ставшую очень прочной за прошедшие годы. Чувствовала ее и Сивин, которая, предвидя скорое расставание, вдруг забеспокоилась, затопталась на месте.
— Ну, тише, моя кисонька, тише, — Ло’ота погладила икрана по шее, а после ослабила ремни, что удерживали седло. — Возвращайся в деревню и будь хорошей девочкой.
Банши, конечно, не поняла ни слова. И когда Ло развернулась и пошла к опушке леса, то Сивин, оступаясь на упавших сухих ветвях и путаясь в листьях папоротников, заковыляла следом. Еще и начала возмущенно вскрикивать, мол, куда же ты, хозяйка? А как же я? Однако после того, как Ло обернулась, взмахнула руками и топнула, прогоняя ее, банши была вынуждена взлететь. Впрочем, далеко она не улетела, а лишь поднялась до первого яруса ветвей и уселась на толстенную ветку, при этом нахохлившись, как ворона.
— Вот поганка, а!
Ло’ота покачала головой, но, понимая, что окончательно отогнать Милашку все равно не получится, только махнула рукой и пошла дальше.
Правда, стоило ей оставить лес за спиной и выйти на открытую местность, как желание двигаться дальше сразу же пропало. Впереди раскинулась выжженная пустошь, которая лишь год назад была лесом. Именно сюда приземлились первые корабли колонистов, и пламя, что вырывалось из сопел многочисленных посадочных модулей, уничтожило тут все живое. А огромные грейдеры, которые так любят использовать люди, содрали большую часть плодородного слоя и сдвинули обгоревшие, поломанные стволы многовековых деревьев дальше, к границе леса, образовав тем самым своеобразный бруствер.