- Кира, открой... Открой, пожалуйста...
За дверью тишина.
- Кира, прошу тебя! Знаю, я опять оказался идиотом. У меня не получается им не быть. Я всегда все порчу. Прости...
Слышу совсем тихий всхлип. Она плачет, а у меня сердце сжимается. Ну отчего я такой придурок?!
- Кира, пожалуйста, открой... Я не предупредил Аманду, что ты у меня. Дотянул до последнего. Хотел сегодня сказать, по телефону, а она раньше вернулась... А я не сдержался... Ну прости... Мы поругались, и она ушла...
Через некоторое время щелкает замок. Я осторожно отворяю дверь. Кира стоит, опустив голову, щеки мокрые от слез. Мне хочется обнять ее, но сделать это не решаюсь.
- Знаю, я должен был предупредить Аманду. И не должен был забывать, что ты здесь. И мне даже оправдываться нечем. Знаю, что виноват. Просто, прости, если можешь.
Кира вдруг делает шаг вперед и прижимается к моей груди. От неожиданности у меня даже слегка перехватывает дыхание. Я нежно обнимаю ее и целую в белоснежные распущенные волосы. Чувствую, как моя рубашка намокает от ее слез, а ее плечики слегка подрагивают.
- Кира, не плачь... Зачем ты плачешь?..
- Дэн, я вам мешаю. Аманда злится на тебя за то, что ты общаешься со мной. Я же вижу... Если бы ты даже ей сказал, что я здесь, она бы все равно рассердилась... Отвези меня завтра домой.
Я чувствую, что говорить ей становится все тяжелее, а плечи вздрагивают еще сильнее. Я крепче сжимаю ее в объятиях.
- Нет, я тебя никуда не отпущу. Я отвезу тебя только тогда, когда твою маму выпишут из больницы, и она вернется домой. А с Амандой мы не в первый раз ругаемся. Она угомонится, и мы непременно помиримся.
Почему-то все мои успокоительные доводы действуют в обратном направлении. Кира никак не может успокоиться, ее дыхание становится судорожным, неровным, она пытается отвернуться от меня и прячет лицо в ладонях. Я не знаю, что делать. Подхватываю ее на руки, опускаюсь на край кровати, а ее сажаю к себе на колени.
- Ну, перестань, не плачь. Вот увидишь, все наладится, все будет хорошо. Просто все очень глупо сегодня вышло. А так, я думаю, что вы с Амандой даже подружиться смогли бы.
Вновь чувствую, что сморозил какую-то дурь, потому что ответом на нее следует протяжный захлебывающийся всхлип. Я понимаю, что мне лучше просто помолчать. Мы сидим так долго. Я глажу Киру по голове и ниспадающим на плечи волосам, прижимаю к себе и целую в белоснежную макушку. От волос удивительно пахнет только что прошедшим дождем. Ее всхлипы постепенно начинают затухать. Должно быть, она уже просто устала плакать. Когда она совсем успокаивается, я вытираю рукавом рубашки ее мокрые щеки.
- Останешься у меня?
Кира неуверенно кивает. Она, наверное, знает, что я все равно не отпущу ее жить одну, даже если она сейчас скажет «нет».
- Давай-ка ложиться спать. Поздно уже.
Я укладываю Киру в постель и накрываю одеялом. А потом какое-то время сижу рядом с ней. Она лежит с открытыми глазами и не произносит ни слова. А потом закрывает глаза и засыпает. Или, может быть, делает вид. Я гашу свет и выхожу из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. А на душе отчего-то становится еще тяжелее...
* * *
Мама быстро идет на поправку, и ее выписывают уже на этой неделе. Так что после случившегося в доме Дэна, я остаюсь у него всего на два дня. И я даже рада этому. Эти два дня я сама не своя. Дэн как-то старается загладить свою вину. Он думает, я обижаюсь на то, что он забыл о моем присутствии, когда приехала Аманда, и переживаю, что они с Амандой поссорились из-за меня. Но все не так. Просто вдруг так легко сбывшиеся мечты оказаться с Дэном вдвоем рассыпались в прах. Мы никогда не будем с ним вдвоем так, как я этого хочу. Для него я всего лишь ребенок. Он сам это сказал, когда они ссорились с Амандой. Я все слышала, потому что, поднявшись по лестнице, какое-то время стояла в коридоре наверху. И то, что я видела, когда случайно не вовремя спустилась вниз... эта сцена... каждый раз, как я вспоминаю ее, меня бросает в жар от волнения и стыда, и еще становится нестерпимо больно от ревности. Дэн любит Аманду... он хочет ее... а я - никто...
Дэн забирает из больницы маму и отвозит ее и меня домой. И когда мы остаемся вдвоем возле машины, чтобы забрать из багажника мои вещи, Дэн говорит:
- В последние два дня все поменялось, Кира. И я никак не могу понять, что происходит. Ты до сих пор сердишься и обижаешься на меня?
Я поднимаю на него глаза и кладу обратно уже вытащенную из багажника сумку. Я вижу, что он беспокоится. Но что я могу ему сказать?