- Спасибо, Филипп.
- И еще, мистер Торрес просил тебя подойти, если можешь. Он задание тебе какое-то дать хотел, а ты так быстро собралась и ушла.
Я поворачиваюсь к Дэну.
- Мистер Торрес - это мой учитель по физике.
- А-а, физика! - понимающе и многозначительно протягивает Дэн. - Я тебя подожду здесь.
- Давай, я рюкзак понесу, - Филипп пытается взять у меня из рук рюкзак, который я сняла, чтобы сунуть туда тетрадку. Я отдаю ему рюкзак. Мы бежим по лестнице, и Филипп открывает передо мной дверь. Отчего-то мне приятно, что симпатичный одноклассник оказывает мне знаки внимания на глазах у Дэна.
* * *
Я остаюсь ждать Киру у крыльца школы в компании ее забавной и, кажется, являющейся полной противоположностью Киры, подружки.
- Это ваш одноклассник? - спрашиваю я про парня, который отправился провожать Киру в класс. Симпатичный и явно к ней неравнодушный. И это обстоятельство меня почему-то несколько задело.
- Да, это Филипп. Хороший парень. Ему Кира очень нравится. Он за ней с начала года ухаживает, и мне кажется, она вот-вот сдастся. Он отличник, в литературный кружок при школе ходит, стихи пишет, статьи в школьную газету. Он немножко стеснительный, но, думаю, Кире он очень подойдет. Классная пара получится!
От этих слов Берты мне становится не по себе, будто налетевший порыв ветра сдувает все радужные краски с моего приподнятого настроения. Парень, если честно, мне понравился, а первое впечатление часто бывает правильным. Но это позитивное впечатление только усугубляет мое вдруг столь неожиданно потускневшее душевное состояние. Что за глупость, я должен порадоваться за Киру! Я встряхиваю головой в надежде, что в ней все расставится на свои места. По лестнице спускается Кира. Она одна. Это меня немного успокаивает. Мы прощаемся с Бертой и идем к моей машине, которую я оставил на стоянке возле школы. Когда мы садимся, я достаю приготовленный мной подарок. Это диски с понравившейся мне музыкой, а также диск со всеми музыкальными треками к нашей новой постановке.
- И еще я привез запись с одной из наших репетиций. Надеюсь, скоро будет премьера. Если тебе интересно, можешь посмотреть. У тебя компьютер есть?
- Да, мне миссис Харрис на Рождество деньги на ноутбук подарила. А давай к нам поедем. Я думаю, миссис Харрис против не будет. Ты ей, когда в прошлый раз приезжал, очень понравился.
Кира улыбается своей восхитительной солнечной улыбкой.
- Давай! - соглашаюсь я, потому что идей, куда можно пойти в совершенно незнакомом городе, у меня нет.
И мы отлично проводим с Кирой время. У меня создается такое впечатление, будто мы попали в прошлое, когда я и Кира вдвоем в моей маленькой, уютной, созданной нами квартирке слушали музыку, просматривали записи с репетиций, что-то обсуждали и даже пробовали какие-то элементы танцев, несмотря на крошечное пространство. Я рад, что мы не потащились в кафе или парк, а сидим здесь, бок о бок, на полу, в ее небольшой светлой комнате, поедаем приготовленные ей, но с некоторым моим участием, как и раньше, бутерброды, пьем горячий кофе, вспоминаем какие-то эпизоды из жизни нашей танцевальной группы, смеемся и бурно обсуждаем нашу новую постановку. Наше представление ей, кстати, очень понравилось, но пару своих замечаний она, как всегда вносит, и я собираюсь ими воспользоваться. За окошком, не смотря на то, что весна, начинает падать снег, и от этого в небольшой комнате, согретой нашей дружеской беседой, улыбками и смехом, становится еще уютнее, и мне не верится, что нужно будет куда-то уезжать. Мне очень давно не было так хорошо, как сейчас...
- Дэн, уже темнеет, и дорога из-за снега хуже стала. Тебе, наверное, пора.
Кира, как всегда, беспокоится за меня. Я слышу в ее голосе печаль. Она уже предлагала мне остаться и уехать завтра утром, но я отказался, - боюсь навлечь на себя громы и молнии Аманды. Она, вообще, не в курсе, что я у Киры. Пришлось наврать. Нехорошо, конечно, но того стоило. И я просто не мог не увидеть Киру в ее четырнадцатый день рождения.
Мы стоим у машины. Я подхватываю Киру и приподнимаю, она обвивает мою шею руками и прижимается ко мне крепко-крепко, а я утыкаю свое лицо в ее белые, пахнущие дождем непослушные волосы. Мне не хочется отпускать ее. Не хочется уезжать от нее. Но почему-то в этой жизни так часто приходится делать то, чего не хочешь...
Я просыпаюсь утром в своей комнате, и сразу вспоминаю Киру и то, как замечательно мы провели вчерашний день. Но на душе грустно от того, что все закончилось, и неизвестно, повторится ли когда-нибудь снова или нет. А еще внутри сидит какая-то заноза, которая к грусти добавляет легкую, но неприятную, саднящую боль... и тут я вспоминаю Филиппа. Я не спрашивал о нем Киру. Берта же объяснила, что они не вместе, а парень просто ухаживает за ней, но... но, что пара получилась бы «классная». Я начинаю внушать себе, что это же нормально, Кира достаточно взрослая, и вполне может нравиться мальчикам и дружить с ними. Даже, когда здесь еще жила, Марк на нее глаз положил, а уж сейчас в свои четырнадцать лет и при такой внешности... Я представляю мою Киру, четырнадцатилетнюю, почти что девушку: все такие же непослушные, лавиной спускающиеся с головы необыкновенные белые волосы, редкого изумрудного цвета глаза, и их, тот же, порой смущенный взгляд, все те же слегка потрескавшиеся от холода губы (она так и не начала пользоваться косметикой, хотя многие девочки в ее возрасте накладывают на свое лицо килограммы краски). Но при этом черты ее лица немного изменились, пропал налет наивной милой детскости, и из-за этого она стала выглядеть старше и взрослее. Да и не только лицо, изменился и ее голос, он стал более глубоким. Даже движения ее поменялись, в них теперь совсем не осталось подростковой угловатости и детской порывистости. И я вспоминаю, как обнимал ее при прощании, как она прижалась ко мне, а я почувствовал, что такая всегда худенькая ее фигурка, наконец-то, немного окрепла и, хоть и осталась хрупкой, но стала более женственной, более взрослой... И я вдруг понимаю, что моя Кира, больше не моя. Что, может быть, завтра, а не завтра, так в ближайшее другое время появится какой-нибудь парень, тот же Филипп, к примеру, или еще кто, который назовет Киру своей и не подпустит меня к ней на пушечный выстрел. И даже если у меня получится вырваться и приехать к ней, в город, в котором она сейчас живет, я уже не смогу вот так, как мы вчера сидеть с ней в одной комнате, болтать, шутить, весело смеяться и чувствовать тяжесть и родное тепло ее головки, доверчиво прижатой к моему плечу.