Тело просило отдыха, и она легла на кровать. Сон не шел. Вновь и вновь она прокручивала в памяти события сегодняшнего дня — раскрывшийся обман автора телеграммы, нелепая попытка похищения, вмешательство Пьера, эта гостиница, и, наконец, известие о смерти Ричи… Вот это последнее более всего не давало ей покоя. Чего-то этот Пьер не договаривал, что-то еще должно быть связано с этим событием. Но предположение это было не более чем неясным ощущением. Конкретного сказать ничего нельзя. Может быть, стоит по возвращении расспросить Джо?..
Определенно стоит, решила Энн. И тут же поправилась — если Джо еще будет в Секоувере. Он ведь там проездом по делам.
Тут ее все-таки сморил сон.
*
Внезапно пробудившись, Энн рывком села на постели. Эхо недавнего сна еще отдавалось стуком крови в ее висках.
Нет, этого не может быть. Это просто сон, кошмар. А если нет?
Она торопливо встала, оправила одежду и вышла в гостиную. Пьер был там — сидел в кресле и читал газету.
Он оторвался от чтения:
— Энн, вы как раз вовремя, скоро подадут ужин…
Вгляделся внимательнее в ее лицо и нахмурился:
— Энн, что с вами? Приснилось что-то?
— Нет… то есть да. — Она помолчала, потом решилась и опустилась в кресло напротив. — Я думала об этом. О Дункане и Ричи. И во сне мне пришла догадка… О том, почему Дункан не может оправиться после смерти Ричи. И почему чувствует себя виноватым.
— Вот как? — взгляд Пьера стал очень внимательным. — И какое же откровение снизошло к вам во сне?
Она еще секунду помолчала — и выпалила:
— Потому что он действительно виноват. Он сам его убил!
Пьер медленно откинулся на спинку кресла. Снял очки, почесал ими переносицу. Потом сказал:
— Ч-черт… Джо говорил, что вы можете быть очень проницательной, когда захотите.
— Так это правда? — спросила Энн, холодея. Она так хотела ошибиться!
— Правда, — спокойно сказал Пьер, снова надевая очки. — Подробностей не спрашивайте — не знаю. Но это правда. Это зафиксировано в Хрониках самим Джо Доусоном.
— Даже не верится, — прошептала Энн. — Но как?.. А Джо знает подробности?
— Возможно, хотя я не уверен. Когда речь идет о психологии… В чужие мозги ведь не залезешь. Увидеть и зафиксировать можно только конкретное действие, а уж мотивы его — когда как.
Энн съежилась в кресле, обхватив голову руками. На кой черт она сюда приехала? Ворошить прошлое и собирать горькие новости?
— Не расстраивайтесь, Энн, — услышала она голос Пьера, на сей раз показавшийся ей очень сочувственным. — Сделанного не воротишь. Что было, то было, вы своим горем никому и ничему не поможете. Это уже не ваша жизнь. Подумайте о себе и своем будущем.
— О будущем, — дрогнувшим голосом сказала она. — Да, о будущем. Ведь я могла… остаться с ним… может быть, тогда ничего не случилось бы.
— Поверьте мне, это не так.
— Откуда вы знаете?
— Я уже говорил, — он чуть-чуть улыбнулся. — Я знаю Бессмертных и знаю, какой жизнью они живут. Поверьте, огромной внутренней силой — или огромной любовью — должен обладать смертный, чтобы оказать влияние на их судьбы.
— По-вашему, у меня этого нет?
Он снова грустно улыбнулся и медленно качнул головой:
— Нет, Энн. Вы не можете влиять на их судьбы. Вы уже отказались от этого пути. Вернее, этот путь не принял вас.
Энн раскрыла было рот для очередного вопроса, но ничего не успела сказать: постучали в дверь, принесли ужин. А за едой охота лезть в высокие материи у нее пропала…
*
Ночь тоже прошла спокойно. Несмотря на тревоги дня, Энн спала крепко и проснулась отдохнувшей.
Нужно было отправляться в аэропорт…
На этом приключения Энн Линдси в Париже практически закончились. По дороге в аэропорт Пьер рассказал несколько историй о бытности Наблюдателей и Бессмертных, тщательно обходя трудные или болезненные темы. Энн была этим довольна — жутких новостей ей уже с лихвой хватило.
В аэропорт, как и обещал Пьер, они приехали прямо к началу регистрации пассажиров на нужный рейс. Энн, уже взяв вещи, посмотрела на своего нового знакомого и нерешительно произнесла:
— Наверно, я должна поблагодарить вас.
— Нет, — отозвался он серьезно. — Благодарите Джо — он предупредил меня. Если бы не он…
— Но вы рисковали собой.
— Я делаю то, что считаю нужным, Энн, — повторяя уже однажды сказанную фразу, мягко перебил он. — Потому что так надо. Не ради благодарностей.
— Все равно, спасибо.
Она, решившись, шагнула к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— До свидания.
— Прощайте, Энн. Счастливого пути.
Уже направляясь к выходу, она оглянулась еще раз. На том месте, где только что стоял Пьер, никого не было.
*
…Человек, называвший себя Пьером Мерсье, вышел из здания аэропорта и направился к своей машине. Открывая дверцу, он краем глаза отметил, как тронулся с места один из стоявших неподалеку автомобилей, и услышал, как еще два начали заводить двигатели. Это были те самые машины, которые он заметил еще по пути сюда. Энн говорить ничего не стал — ее эти заботы уже не касались. Пусть возвращается домой, не беспокоясь о нем.
А игра, похоже, только начиналась.
Решив проверить, он несколько раз менял скорость, сворачивал с дороги, менял направление. Преследователи не отставали. Упустив Энн, они пожелали добраться до него. На собственной шкуре выяснять, зачем он им понадобился, не хотелось. Так что он решил избавляться от погони…
Еще один поворот — и он понял, что приближается к нужному месту. Здесь дорога проходила над обрывом. Не то чтобы очень сложный участок, но в горячке погони может случиться всякое.
Он глянул в зеркало заднего вида, убеждаясь, что погоня не отстала, усмехнулся и прибавил скорость.
Со стороны это, должно быть, выглядело впечатляюще. Преследователи, разгоряченные погоней, уже были уверены, что схватят свою добычу, когда на одном из поворотов, как раз над самым крутым обрывом, водитель неприметного серого автомобиля не справился с управлением. Машина, проломив ограждение, с грохотом обрушилась вниз.
Это было так неожиданно, что преследователи не сумели остановиться сразу; они еще бежали к обрыву, когда раздался взрыв. Некоторое время они — четверо рослых парней в схожих кожаных куртках — молча смотрели на догоравшие внизу обломки разбившейся машины. Потом один из них сплюнул и махнул остальным рукой: «Возвращаемся!»
Спустя минуту на дороге уже никого не было.
*
Пьер Мерсье осторожно приподнялся на локте и выглянул из-за мшистого, вросшего в землю валуна, за которым лежал, невидимый для «охотников». Никого не увидев на дороге, он удовлетворенно кивнул и снова откинулся на травянистый склон.
Ему удалось выпрыгнуть из падающей машины и незаметно скатиться за этот камень, но выбрался из переделки он не совсем целым и невредимым. Все еще лежа, он осторожно ощупал свою голову и грудь. Отбросил в сторону то, что осталось от очков. Ну, ребра, по крайней мере, целы. Чего нельзя сказать о ногах…
Он осторожно сел и принялся осматривать подвернутую правую ногу, которой совсем не чувствовал. Беглый осмотр подтвердил худшие опасения — перелом, и, наверно, в двух местах… Он с еще большей осторожностью попытался выпрямить ее… и тут до его сознания дошла боль.
Пролежав несколько мгновений неподвижно, он с трудом выровнял дыхание. Так нельзя, нужно вытянуть ногу. Вторая попытка закончилась удачней, хотя боль на сей раз была настолько сильной, что почти погасила сознание.
Прошло еще какое-то время, прежде чем он решил попытаться встать. Подняться ему удалось. Нужно было убираться отсюда — мало ли кто еще мог стать свидетелем катастрофы, незачем дожидаться приезда чрезвычайных служб.
Оглядев крутой обрыв, он сквозь зубы ругнулся и двинулся вдоль дороги — если уж надо не попасться никому на глаза, то почему бы заодно не поискать более пологое место для подъема?