— Я не хотел делать больно ему, — произнес Митос. — А вот тебе… Прекрати истерику немедленно, если не хочешь, чтобы стало еще больнее. Я не закончил, а тебе еще придется ответить на пару вопросов.
— Не буду я отвечать, — произнес Лоран, снова откидываясь назад и закрывая глаза. — Ничего говорить не буду.
— Ну и дурак. Какой смысл тебе запираться?
Лоран усмехнулся:
— Может быть, и никакого.
— Объясни хотя бы, на кой черт тебе понадобился я? — раздраженно спросил Митос. — Зачем нужна была эта инсценировка?
— Инсценировка… А как, по-твоему, я должен был избавиться от этого гениального психа? Я же не планировал отвечать за себя и за него в одиночку! Я думал, что смогу заставить тебя действовать в моих интересах! Смогу управлять тобой…
— Отлично, — похлопал в ладоши Митос. — Просто замечательно! Ты решил переплюнуть меня в искусстве плетения интриг. У тебя имеется большой опыт в такого рода делах? Хочешь, я тебе перечислю ошибки, которые ты сделал?
— Я знаю, какую я сделал самую большую ошибку. Не убил тебя сразу!
— О нет. Если рассуждать так глобально, основная твоя ошибка в том, что ты вообще со мной связался. Но сейчас уже поздно рассуждать… У тебя не появилось настроение ответить на мои вопросы?
— Какие?
— Где сейчас этот профессор?
— Его зовут Иосиф Крамер. Не знаю, где он может быть. Он не посвящал меня во все свои дела.
— Сколько Бессмертных еще побывали в роли ваших «объектов»?
— Больше никого. Грегор был первым.
— Кто был тот «осведомитель», о котором говорили охранники?
— Не было никакого осведомителя. Я придумал его — надо же было объяснить, почему я знаю то, чего мне знать не следовало.
— Твой визит в церковь был провокацией?
— Нет. И я не думал, что за мной будут следить.
— Почему ты не рассказал ничего отцу Лиаму?
— Испугался… До меня просто вдруг дошло, что я собираюсь рассказать все Бессмертному.
— Как вам удалось найти Райли?
— Я его выследил… Я сам.
— Как вы нашли Бертона?
Лоран впервые тускло улыбнулся:
— Можешь мне не верить, но это была случайность…
— Почему же не верить, бывает и такое… Кому принадлежала идея убить Ричарда Бертона?
— Идея — Крамеру. Он был помешан на том, что в общении с Бессмертными главное — это заставить себя бояться, — Он замялся, явно не желая продолжать, но все-таки закончил: — Приказ отдал я.
Митос услышал, как вздохнула Мишель.
А ведь мальчишка мог и не говорить последних слов, подумалось ему. Уличить его во лжи было сейчас некому. Он же просто подписал себе приговор…
— Как действовал твой медальон?
— Это миниатюрная копия генератора. Вернее, той его части, которая создает индивидуальное излучение.
— Схема действия?
— Схемы нет. Во время ранних экспериментов у меня случайно получилась комбинация, которая в сочетании с моим собственным полем давала ноль. Я зафиксировал ее, но найти закономерность или формулу так и не смог, хотя работал над этим все последние годы.
— И как часто ты пользовался таким преимуществом? — поинтересовалась, презрительно кривя губы, Алекс.
Лоран быстро посмотрел в ее сторону:
— На моем счету нет ни одной отрубленной головы.
— Что, совесть не позволяла?
— Причем здесь совесть? Я же объяснил — параметры полей строго индивидуальны. Коснись меня чужой Огонь, медальон стал бы бесполезен! Я смог скрыться от других Бессмертных, но я не мог этим воспользоваться. Вы мне не верите?
— Верим, — сказал Митос. — Ладно, тогда последний вопрос — зачем вообще тебе все это понадобилось?
— Ты сам сказал, что я трус, — прошептал Лоран. — Какие еще нужны объяснения?
— Трус, говоришь, — Митос побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, потом облокотился на него и подпер рукой подбородок. — Минуту назад ты взял на себя ответственность за несколько дел, которые спокойно мог свалить на сообщника. Ты уверен, что трусы поступают именно так?
Лоран помолчал, потом тихо заговорил:
— Я рос в приюте, здесь, в Париже. В то время гильотина еще не вышла из употребления, и однажды мы, четверо мальчишек, решили подсмотреть, что делается на тюремном дворе во время казни. Один из нас знал там все ходы и выходы. Он рассказал, где есть место, с которого все видно. Вот я и видел все, от начала до конца. Когда нож упал, я спрыгнул с нашего насеста и убежал от приятелей. Долго прятался в лесочке неподалеку от приюта… Потом несколько дней отлежал в лазарете в горячке. Позже мне удалось сделать вид, что все в порядке и моя болезнь — чистое совпадение, чтобы меня не дразнили приятели. Но с тех пор увиденное преследовало меня постоянно… Я не знаю, кто был тот человек и за что его осудили. Но я каждую ночь видел это во сне — его лицо, нездешний ужас в глазах, трясущиеся руки… Кровь на ноже… И каждый раз сон кончался тем, что я видел на его месте себя. С годами я привык жить с этим страхом, он даже как-то отступил в тень, в прошлое… В двадцать четыре года я попал в нехорошую историю. Меня обвинили в убийстве, которого я не совершал, и приговорили к такой же казни. Я думал, что сойду с ума, когда худший кошмар моего детства стал превращаться в реальность. Друзья утешали меня, адвокат поносил безмозглых судей и клялся, что не оставит так этого дела. Он подал апелляцию, и ее рассмотрели… Но я не мог думать ни о чем, кроме своего страха. Накануне повторного слушания дела нервы мои не выдержали. Ночью я скрутил жгут из простыни и повесился на оконной решетке. Вот и все… Я так и не узнал, чем кончилось мое дело. Когда Шарль вытащил меня из случайно разрытой могилы, оказалось, что прошло чуть ли не сто лет, и о деле Анри-Пьера Лорана уже давно никто не помнит. Я мог, конечно, поискать что-нибудь в архивах, но зачем? Я начал жить снова… И первой же особенностью моей новой жизни оказалось то, что я не мог умереть иначе, чем путем, внушавшим мне такой ужас. И я тайком дал себе слово найти способ избежать этого кошмара. Все равно как… Потом я случайно встретил Крамера — когда учился в университете. И ушел от Шарля, чтобы в случае чего на него не пала тень.
— А Шарль какое отношение имел ко всей этой истории? — спросил Митос.
Лоран испуганно вскинул на него глаза:
— Никакого, клянусь! Он не понимал моих страхов, а я не мог решиться рассказать все подробно. Мы рассорились, когда я заявил, что не хочу жить по Правилам Бессмертных. Я ушел, уехал в Париж к Крамеру… Шарль ничего не знал о моих делах до сегодняшнего дня!
Он замолчал, отчаянно глядя в лицо Митосу и облегченно передохнул, только когда тот кивнул в ответ.
Общее молчание вновь нарушила Алекс:
— И мы дружно прослезились и пожалели несчастного мальчика. Почему мы вообще должны всему этому верить?
Лоран чуть улыбнулся:
— Люди обычно не лгут перед смертью. Вы уже решили, кому достанется моя голова?
— А это подлежит обсуждению? — резко спросила Джина.
Лоран перевел взгляд на Митоса:
— Значит, это будешь ты… Могу я попросить тебя об одолжении?
Митос вопросительно приподнял бровь.
— Пристрели меня сначала.
Митос молча встал и подошел к нему. Лоран тоже поднялся на ноги, видимо, ожидая ответа. Но Митос просто взял его за локоть и вывел из лаборатории. Протащил по коридору до его же спальни, втолкнул внутрь, коротко приказал:
— Сиди здесь.
И захлопнул дверь.
========== Глава 21. Воздастся - каждому?.. ==========
Он вернулся в лабораторию, остановился за порогом и медленно оглядел всех присутствующих. Потом прошел к дальнему окну, достал сигарету и закурил.
Спросил, глядя в сгустившуюся темноту за окном:
— Что скажете?
— Молодой и глупый, — со вздохом произнесла Аманда.
— За глупость нужно платить в любом возрасте, — резко отозвался Ник.
— Платить — да, — сказала Алекс. — Вопрос в том — как.
— По-твоему, смерть — неподходящая кара за такие подвиги? — спросила Джина, явно за себя и за Роберта.