— Тогда почему такие, как Жосс, ничего не платят?
— Как же не платят? Он уже заплатил. Он мертв. Впрочем, да, те, кто стремится защищать справедливость, платят дороже. Они не имеют права уподобляться тем, с кем сражаются. Тебе это тяжело… Убийство еще не стало твоим ремеслом и, надеюсь, не станет. Тебе еще нужно было переступить запрет. Но почему все это для тебя такая неожиданность? Разве твои учителя ничего не говорили тебе?
— Говорили, конечно… Но мне казалось, что речь идет не об этом.
— Да, может быть. В ту эпоху, из которой родом Аманда и Ричард, представление об этих вещах было несколько иным. Ну как, ты все еще хочешь прыгнуть под поезд?
Она робко улыбнулась:
— Нет. Но…
— Что?
— А в ту эпоху, откуда вы родом, какое было представление?
— Тоже немного другое. Но я как-то приспособился к новым условиям… Что ты думаешь делать теперь? Может быть, стоит позвонить Аманде?
— Нет, не надо, — Мишель вздохнула. — Я не хочу вас обременять, но я еще не решила… Вы так обо мне заботитесь… А я не знаю даже, почему.
— Должен же я как-то оплатить тебе за услугу. Ты все-таки спасла мне жизнь.
— Вы мне тоже… еще раньше, — она опять вздохнула, — а теперь спасаете снова.
— Ну… — он пожал плечами, не зная что сказать. — Считай, что я так развлекаюсь. Теперь пойдем, у меня наверху есть запасная спальня. Отдохнешь, а потом еще подумаем, как с тобой быть.
Он отвел ее в комнату напротив своей спальни и помог разобрать постель. Мишель не стала возражать — молча улеглась, свернулась калачиком и натянула до плеч одеяло.
Митос задернул плотные шторы, включил кондиционер и вышел, оставив на всякий случай дверь приоткрытой.
*
Придя в свою спальню, Митос сначала сел на постель, потом, не удержавшись, лег. Усталость, отступившая было перед новыми заботами, опять навалилась свинцовой тяжестью.
Но нужно было сделать еще кое-что.
Он нашарил телефон, набрал номер и, ожидая ответа, прикрыл глаза. Только бы не уснуть.
— Да, — послышался в трубке голос.
— Привет, Кедвин. Как настроение?
— Неподходящее для шуток, — миролюбиво произнесла она. — В чем дело, Адам, ты уже придумал новую авантюру?
— Нет. Но дело действительно есть.
— Какое?
— Ты сможешь приехать ко мне сегодня?
— К тебе… домой, ты хочешь сказать? Признаться, у меня полно работы.
— После работы. Это важно.
— И о чем речь?
— О Мишель Уэбстер.
Последовала короткая пауза, потом Кедвин спросила немного другим тоном:
— Что с ней?
— Она здесь, у меня, спит в соседней комнате. Но в остальном — ничего хорошего. Приезжай, поговорим.
— Хорошо. Если она спит, я приеду ближе к вечеру. Куда?
Он назвал адрес, попрощался и отложил телефон.
Теперь можно немного поспать.
А в самом деле, зачем он все это делает? Что ему до этой девочки? Ее жизнь, ее проблемы. И зачем нужно было так носиться с Анри Лораном — вот уж кто сам себе наделал неприятностей?
Что за благотворительностью он занимается в последнее время? Как будто мало проблем с одним МакЛаудом. Так нет же, надо еще целый выводок сопливых младенцев повесить себе на шею…
Продолжить эту мысль ему не хватило сил — он перевернулся на бок и, как в черный колодец, провалился в сон.
*
Кедвин не стала кривить душой, изображая безразличие, когда Адам Пирсон сообщил о проблемах с Мишель Уэбстер. После времени, совместно проведенного в грязной клетке, она чувствовала явную симпатию к этой девочке. А может быть, все дело в том, что у нее уже очень давно не было учеников?
Маркус Константин еще во время ее ученичества говорил, что, вступая в роль наставника, Бессмертные следуют своему родительскому инстинкту, который никак иначе не реализуется. Наверно, так и есть. И потом, она, возможно, просто устала от кромешного одиночества последних лет.
Почему бы не пригласить Мишель пожить у нее?
Но в дело оказался замешанным не кто-нибудь, а снова Адам Пирсон. Само по себе это ничего не значило и ничего не меняло. Мишель — это Мишель, Адам — это Адам.
Что же до Адама…
У Кедвин осталось странное впечатление от увиденного в этом чертовом особняке. Перед ней был тот же человек, с которым она познакомилась недавно, и в то же время совсем другой. Как будто ненадолго исчезла маска и тут же упала на место, едва напряжение спало.
Адам Пирсон снова был Адамом Пирсоном. Что-то в этом человеке и привлекало ее внимание, и раздражало, как затесавшаяся в строгую формулу неизвестная и неопределенная величина. Остальные, по-видимому, ничего особенно странного не заметили. Правильно, ведь только она была знакома с Пирсоном раньше. Вот разве что Аманда — интересно, что заметила она?
Еще одним поводом заинтересоваться личностью Адама Пирсона для Кедвин был его конфликт с МакЛаудом. Она почти ничего не слышала из их разговоров, но по последней фразе поняла, что за Адамом числится нечто, чего МакЛауд ему никак не может простить. Впрочем, он и сам говорил, что они были друзьями.
Интересно, о чем идет речь?
С такими мыслями Кедвин приехала к дому по указанному Адамом адресу. На некоторые вопросы ответ она могла получить прямо сейчас.
*
Когда волна Зова обозначила присутствие Кедвин, он сидел в гостиной с книгой. Краткий сон помог ему освежиться, и усталость изрядно поубавилась. Хотя, чтобы восстановить силы полностью, было нужно времени побольше.
Кедвин выглядела бодрой.
— Добрый вечер, — сказала она. — Итак, что у нас?
— Да так, ничего особенного. К счастью. Просто девочка немного переутомилась.
— Где ты ее нашел?
— На станции метро.
— Что? — нахмурилась Кедвин. — Какого черта она там делала?
— Ты и сама догадалась, — тихо сказал Митос. — Ее нельзя оставлять без присмотра. Я ее немного успокоил, но надолго ли? Еще немного, и она начнет считать себя виноватой в смерти Ричарда.
— И ты предлагаешь мне этим заняться? Почему не Аманде?
Он пожал плечами:
— Ей нужна перемена обстановки, Кедвин. Аманда — прошлое, то же, которому принадлежит Ричард. Ей же нужно переключиться на будущее.
— Да? А почему бы тебе самому не стать этим «будущим»?
— Мне казалось, что тебе тоже этого хотелось.
Она посмотрела на него внимательно и сказала:
— Ты что, думаешь, будто умеешь читать мысли? А знаешь, чего я хочу прямо сейчас?
— Съездить мне по физиономии за попытку принять решение вместо тебя, — с готовностью отозвался он, прислонясь к простенку у окна и скрестив на груди руки. — Вполне понимаю это желание. Но это не очень-то стильно.
— Я не гонюсь за модным стилем, — ответила она, не улыбнувшись. — Но ты угадал мои намерения и в отношении Мишель, и насчет твоей персоны. Не знаю, что с тобой не так, Адам, но я просто чувствую… И что ты за тип, черт возьми? Просто заноза какая-то!
— Возможно. Выпить чего-нибудь хочешь?
— Представь себе, хочу.
— Кофе с коньяком?
— Да, вполне подойдет.
Они направились на кухню.
Митос, вновь впадая в роль Адама Пирсона, поставил на плиту чайник и, усевшись на подоконник, придвинул к себе пепельницу и сигареты. Кедвин села на стул и, облокотясь на край стола, задумалась.
— Послушай, Адам…
— Да?
— Что еще натворила Мишель этой ночью?
— Ничего. Если ты беспокоишься о Шарле.
Он глянул, прищурившись лукаво, и тут же невинно обратил взор к небу, то есть к потолку:
— Молчу, молчу.
— Нет уж, на сей раз не молчи, — усмехнулась Кедвин. — Она ведь искала встречи с Анри Лораном?
— Да, — отозвался Митос, бросая на подоконник зажигалку; затянулся, выпустил дым и продолжил: — Она его нашла.
— И?
— Ничего. Оба живы. Здоровы ли — вопрос отдельный.
— В каком смысле?
Митос погасил окурок, спрыгнул с подоконника и занялся кофе.