Вторым веранду покинул отец Николая. Он продолжил заниматься хозяйством. Направился в сарай, начал что-то двигать и переставлять.
Виктор покончил с молоком и хлебом. Отнёс кружку на веранду, поблагодарил мать Николая и поставил кружку на стол. Надя продолжала завтракать, лениво жевала и не обращала внимания на окружающих. Оно и понятно. Было 5 часов 30 минут утра. Виктор повернувшись, покинул веранду и вышёл на обширное подворье около дома.
Его взгляду предстала бескрайняя голубизна небосвода. Ни одной тучки не было на идеально чистом небосводе позолоченном лучами солнца. Ласковые лучи обернули его тело, приятно согревали кожу. Нежный ветерок дул от реки, холодил лицо. Сочная зелень травы, деревьев и кустарников, радовала глаза. Чирикали воробьи, помогали курам ковырять землю. Из сарая донёсся возмущённый визг свиньи. Сельская идиллия! Максимально приближённая к девственной природе. Густой воздух насыщен запахом трав. Благодать! Такого не ощутишь в сутолоке города. Виктор ртом вдохнул воздух и ощутил его вкус. Носом он старался не дышать. Ибо эта благодать имела и обратную сторону. Мухи, слепни и резкий запах навоза. Первые две неприятности заставляли отмахиваться, а третья забивала нос и портила всю благодать. Отец Николая таскал навоз из сарая в большую яму в саду. Там навоз прел. Становился удобрением. Он закончил с этим делом и принялся теми же вёдрами перегной под деревья и кусты. Запах девственной природы от этого только усилился. Виктор вышёл из двора на улицу. Воняло и там, но меньше.
И вдруг он вздрогнул. В голове возникла мысль. Она заставила его забыть о прелестях сельской природы. Он не слышал ничьих мыслей! Виктор задумался:
"Неужели это проявляется только тогда, когда я выпью этой гадкой самогонки?"
Вчерашние ощущения после того глотка, отвратительно пахнущего зелья, вновь охватили его. Он содрогнулся и тут же успокоил себя:
"Нет! На такое я больше не решусь. Да и зачем мне чужые мысли? Своих хватает! Интереса чужые мысли не представляют. Перед собой никто не юлит, называет вещи своими именами. А это значит, что ничего хорошего, приятного, о себе в чужих мыслях найти не дано никому. Стоит ли ради такого удовольствия пить эту гадость? Ответ есть один. Ну, это всё!"
На душе стало спокойней. Виктор вдохнул полной грудью воздух и осмотрелся. Сельская улица, пыльная трава по обочине и увитые виноградными побегами заборы. Сзади послышались шаги. Он посторонился и обернулся. Это была Надя. Она шла на работу. До заводского комплекса отдыха было километров пять. По сельским меркам совсем ничего. Вид у неё был задумчиво отсутствующий. Виктору он был хорошо знаком. Дома мать это состояние дочери характеризовала просто:
"Поднять, подняли, а разбудить забыли. Вот ребёнок и мучится! Изверги!"
С таким видом Надя по утрам ходила в школу и на работу. Когда жила дома. Замужество её не изменило, она так и осталась "совой". По определению той же матери: