Лотти и Чарли уже ждали нас около входа в музей. Через большие чёрные перчатки, явно не принадлежавшие ей, нидерландка держала букет розовых пионов. Где Эйлор нашёл их в феврале, я не имела ни малейшего представления, но я была абсолютно уверена, что это сделал он. Лотти уловила мой радостный взгляд. Её глаза сияли, она мне скромно улыбнулась и кивнула. Иногда я поражалась нашей способности понимать друг друга с полуслова.
Пока мы ждали Сашу, я предложила Шарлотте пройти вдоль набережной. Некоторое время я собиралась с мыслями, но вскоре задала спутнице интересующий меня вопрос.
— Я могу тебя поздравить, без нескольких месяцев Шарлотта Эйлор?
— До Шарлотты Эйлор ещё рано, да и поздравлять пока особо не с чем.
— Как это не с чем? — С недоумением спросила я. — А откуда цветы, перчатки?
— Софи, это вежливость, воспитанность. Может быть, романтика. Но я не могу утверждать, что это глубокие чувства. Как и не могу ручаться за глубину собственных чувств. Он просто хочет получше узнать меня, ведь нам завтра вместе проводить вечер. Я не думаю, что он имеет на меня какие-то планы.
— Послушай, Шарлотта, — я остановилась, взяла её за руки и продолжила, — я не знаю Эйлора так хорошо, как Раевского, но за те пять месяцев, что мы знакомы, я составила о нём мнение. Он кажется беззаботным и легкомысленным, но в плане отношений он искренний и серьёзный. Он не будет с кем-то играть, он настроен серьёзно. И он не прощает предательство, поэтому, если ты не имеешь серьёзных намерений и планов на совместное будущее, не давай ему шанс. Ты его глубоко ранишь, а также станешь в его глазах злейшим врагом.
— Раню его? Он кажется таким сильным и неприступным. Ты уверена, что мы об одном человеке.
— Абсолютно. Я не знаю его истории, но, думаю, на то есть причины. Ты же знаешь, что за каждым поступком, за каждой чертой человеческого характера стоит определённая история.
Шарлотта ничего мне не ответила. Она задумалась, и мы повернули назад.
— Я тебе уже говорила, что не могу быть уверена в том, что мои чувства на самом деле такие искренние и глубокие, как это может представиться, — неуверенно начала Лотти; ей тяжело давались эти слова, — но в ближайшие дни я постараюсь это выяснить, как минимум, для себя. — После этих слов моя подруга улыбнулась и скрыла своё лицо за подаренными пионами.
Когда мы вернулись к парням, Саши ещё не было. Я приветливо улыбнулась Чарли, он ответил мне широкой улыбкой. Всё-таки ему очень шёл официальный стиль. Я подошла к Нику, шепнула ему: «Они будут счастливы». Он посмотрел на меня, улыбнулся и кивнул. Даже если он, как и я, хотел бы видеть Шарлотту с Сашей, он тоже был рад за подругу. Ник был уверен, что его брат ещё обретёт своё счастье. И я тоже так считала.
Наконец пришёл и Раевский. К этому моменту мы все замёрзли и устали.
— Почему так долго, Алекс? — Не выдержала Лотти.
— В музее я быстро посмотрел экспозицию, познакомился с культурой и жизнью викингов. Я вышел из музея почти час назад, но забыл надеть шапку. Какая-то девушка узнала меня и подошла ко мне. Я дал ей автограф, после ко мне также подошли ещё человек пятнадцать. Все хотели задать мне вопрос или получить подписанную карточку, некоторые фотографировались. Потом ко мне подошёл молодой парень и заговорил со мной на русском языке. Он спросил у меня, почему вокруг меня столько народу. Я с улыбкой ответил ему, и на его лице так забавно отразилось удивление.
— И ты думаешь, что ты кажешься крутым? — Я не выдержала и перебила Раевского. — Люди на самом деле любят тебя, они восхищаются тобой, а ты насмехаешься над ними! Это низко и подло, Саш.
— Мне кажется, ты не совсем права, — возразил Ник, — Саша к ним не относится снисходительно и высокомерно. Он не отказывается от автографов, он отдаёт часть себя поклонникам.
— Но внутри у него заложено мнение, что он выше этих людей.
— Софи, — вмешался Саша, — я не виноват, что мой рост составляет почти два метра, и я действительно выше их. — Я закатила глаза и выдавила из себя улыбку. — Но, если серьёзно, я так не считаю. И я удивлён, что ты могла так подумать. Именно тебе я доверяю свои переживания, ты знаешь о моём отношении к окружающим больше всех.
— Антхольц… Я помню, Саш. — Я вспомнила слова Ника, сказанные около пруда, напротив подмосковной деревни: «Он очень сильный, но эта сила его убивает». — Я верю, что это не так. Но я вижу совсем другое. Оболочку. И когда я сталкиваюсь с этой оболочкой, меня сразу прорывает, и я не успеваю задуматься о том, что внутри всё может быть иначе.