Мне стало холодно — норвежские ночи не отличались теплом. Маркус почувствовал мою дрожь и положил свои руки мне на плечи. Потом его руки начали спускаться ниже и дошли до моих локтей. Я почувствовала учащённое дыхание канадца на своей шее.
— Нет, — шепнула я, отстраняясь от Пуша, — нет.
— Извини. — Буркнул Маркус через плечо и покинул веранду.
Я тоже не стала там задерживаться. Я не хотела спускаться вниз, мне надо было остаться наедине с собой. Я пошла по второму этажу, рассматривая античные колонны и репродукции знаменитых картин, висящие на стенах. Всё-таки Крис проделала хорошую работу — внутреннее убранство особняка максимально точно передавало атмосферу девятнадцатого века, чего Крис и хотела добиться.
Я остановилась у репродукции картины Пьера Огюста Ренуара «Танец в Буживале». Танцующая пара будто бы растворилась в моменте танца — так точно сработал импрессионист. На мгновение мне показалось, что я очутилась в ресторане вместе с изображёнными на полотне людьми, до меня даже доносилась играющая музыка.
Но вскоре я осознала, что музыка действительно была. Но это был не граммофон. Музыка раздавалась не снизу, кто-то играл неподалёку от меня. Я пошла на звук. Мои туфли очень громко стучали по паркету, мои шаги были осторожными и медленными. Приглушённое освещение добавляло загадочности к этой картине.
Я нашла комнату, из которой доносились звуки, и аккуратно толкнула дверь. Из-за большого книжного шкафа мне не было видно лицо играющего, но я поняла, что это мужчина, причём не Яков.
Молодой человек играл отрывок из «Симфонии № 40» Моцарта. Это был ключ к моему утреннему видению? Возможно. Но я инстинктивно вошла в комнату и очутилась за спиной Эйлора. Сколько я так простояла — не знаю. Эйлор играл завораживающе. Его пальцы скользили по клавишам, издавая невероятные звуки.
Когда Чарли закончил играть, он повернулся ко мне. На его лице не было удивления или раздражения.
— Моцарт, — сухо проговорил Чарли, — великий композитор. Воистину великий.
Я ничего не ответила, только лишь подошла чуть ближе к Чарли. Я хотела у него спросить, что случилось, и почему он так был зол на меня, но поняла, что сейчас не лучшее время.
Чарли продолжил играть. На этот раз я не знала название и автора данного произведения, но не это и не было необходимо. Я наслаждалась игрой Эйлора. Мне было комфортно и хорошо.
— Я не знаю, что я сделала, — тихо и медленно проговорила я, когда Чарли закончил исполнение, — но я хочу извиниться. Я вижу, что ты сегодня целый день меня избегаешь. Но я не знаю, в чём моя вина. Прости.
Спортсмен ничего мне не ответил. Он лишь слабо улыбнулся и нежно взял меня за локоть. Его прикосновения, в отличие от прикосновений Маркуса Пуша, подарили мне тепло. «И ты меня прости», — почти шёпотом произнёс Чарли, но я его услышала. Мы оба тепло улыбнулись друг другу, и Чарли сыграл ещё одно произведение. Потом мы оба спустились вниз и растворились в толпе.
Я нашла в толпе Маркуса и подошла к нему. Он стыдливо посмотрел на меня, но я ответила, что всё хорошо. Я слышала, как канадец выдохнул. Инцидент был исчерпан, Маркус в течение вечера ещё не один раз подходил ко мне и заговаривал со мной.
Я подошла к Шарлотте и рассказала ей о том, что приключилось со мной на веранде. Девушка спросила, всё ли у меня в порядке, и успокоилась, только когда получила утвердительный ответ. Про Эйлора и фортепиано я ей не рассказала.
Было около семи вечера, когда Саша подошёл ко мне и сказал, что скоро начнётся вальс. Я запаниковала, ведь танцевать я так и не научилась.
— Не бойся, просто повторяй за мной. Тут практически никто не умеет.
Я ухмыльнулась, но внутренне мне не стало легче. Я всё ещё ужасно боялась опозориться. Я посмотрела на Крис, дававшую указания персоналу. Она перехватила мой взгляд, улыбнулась и подмигнула. Я улыбнулась в ответ. Мне нравилась эта женщина.
Яков велел занять парам места большой комнате, служившей танцевальным залом, и приготовиться к вальсу. Я положила одну руку на Сашино плечо, а второй переплела в воздухе наши пальцы. Рука Раевского легла на мою талию. Началась музыка. Мы оба делали неуверенные шаги и попытки танца. Секунд за пятнадцать, казавшихся вечностью, мы освоились и начали кружиться более уверенно. Мы ни о чём не говорили, просто наслаждались моментом.
Когда через несколько минут музыка кончилась, мы оба устали и почти сбили дыхание. Я глотала воздух и с улыбкой смотрела на Сашу. Его грудь высоко поднималась из-за учащённого дыхания, а щёки зарумянились и придали Саше более романтичный вид. В любое другое время я бы посмеялась над тем, как он выглядит, но только не в этот момент.