Даже люди, которые хотят попасть на небеса, не хотят умереть, чтобы там оказаться. И все-таки смерть — это пункт назначения, в который прибудем мы все. Ее еще никто не избежал. И так должно быть, поскольку весьма вероятно, что смерть — это самое лучшее изобретение жизни».
Большинство из нас подчиняются ходу жизни — мы спим, находясь за ее рулем. А дни скользят, стекаются в недели, недели — в месяцы, а месяцы — в годы. Прежде чем мы это осознаем, мы оказываемся на смертном ложе, удивляясь, куда утекло все это время. Я беседовал со многими престарелыми людьми, которые со слезами на глазах выражали именно эти чувства. Один из участников недавнего семинара великолепно высказал эту мысль, процитировав при этом одного из членов своей семьи: «Когда солнце светило и двери всех магазинов были радушно открыты, я (увы!) забывала сходить в магазин. Теперь, когда спустилась ночь, я вспоминаю, что мне нужно было сходить за покупками».
Просыпаться каждое утро с вопросом:
«Как бы я повел себя сегодня, если бы этот день был для меня последним?» — это не какое-то пустяковое упражнение на мотивацию.
Это искренний путь к тому, чтоб не откладывать жизнь на потом.
Мне хотелось бы обратиться к вам с ненавязчивым призывом: давайте умирать ежедневно. Каждое утро вспоминайте о том, что вы бренны. После этого предавайтесь жизни. Живите так, как будто новое утро уже не придет никогда. Чуть смелее рискуйте. Чуть пошире раскройте двери вашего сердца. Говорите о том, что считаете справедливым. Будьте благодарны за тот дар жизни, которого вы удостоены. Светите ярко сегодня. Следуйте своей мечте. Это трагично, что многие люди предпочитают скорее оставаться в безопасности, чем пытаться достичь чего-то лучшего. А потом проснитесь завтра утром и стремитесь подняться еще выше.
В финале люди запомнят вас как одного из когорты великих. А ваши похороны превратятся в торжество.
Сейчас, когда я пишу эту главу, стоит субботнее утро. Я проснулся в прекрасном расположении духа довольно рано, чтобы как можно лучше начать подаренный мне судьбой новый день. В течение часа я делал записи в дневнике, читал и с удовольствием пообщался с моими ребятами. Потом я отправился на тренировку в оздоровительный клуб, где всегда занимаюсь. Он открывается в 8 утра. Прибыв туда, я увидел, что масса народа столпилась на парковочной площадке. У этого клуба есть одна архитектурная особенность — мост, перекинутый через небольшую речку, который ведет от парковки к главному зданию и теннисным кортам. Вчера у нас прошел мощный ливень, и мост рухнул. Его осматривали несколько работников клуба, которые старались оценить нанесенный ущерб.
Я подошел к ним. Было без десяти восемь, и я предвкушал хорошую тренировку, которая, я надеялся, при-
Лат. — versus (обычно сокр. до v. или vs.; юр., спорт.) — против. — Прим. ред.
даст мне заряд энергии на весь этот день. Я клиент этого клуба — человек, от которого зависит успех бизнеса этих людей. Но было похоже, что они этого не понимают. Ни приветствия. Ни улыбки. Никакой теплоты. Одни долгие жалобы по поводу рухнувшего моста.
Я спросил, работает ли клуб. Они рассмеялись. Один из сотрудников ответил: «Теперь мы долго не откроемся». Пусть так... Но я был бы непрочь получить от этих парней больше информации. Однако никакой информации я не получил. Ни приблизительной даты, когда они рассчитывают вновь открыть свой клуб, ни сведений о том, в какой другой клуб я могу обратиться, чтобы продолжить там мои занятия, пока здесь все не восстановят и не начнут работать вновь. Я повернул назад, еще раз убедившись в том, что эта организация не понимает того, что случилось. Ее никто не интересует. Хотя прежде это было не так.
Прежде она предлагала превосходный сервис, превосходное оборудование и множество дополнительных приятных вещей. Ежегодно я в день своего рождения получал от них открытку, подписанную всем персоналом клуба, и когда я входил туда, ко мне все обращались по имени (что было приятно, хотя я и знал, что они подсматривают мое имя, глядя в карточку, которую я показываю при входе). Потом начался спад. Они добились успеха. Ничто так не зыбко, как успех. Прав был Ричард Кэррион! Они перестали муштровать свой персонал. Они не занимаются обновлением оборудования. И следовательно, мы — клиенты — стали для них чем-то само собой разумеющимся. Дело здесь было вовсе не в рухнувшем мосте.