И топят, да не один. А потом приходят потомки и хватаются за голову: эвон сколько памятников зодчества ушло под воду, и все сплошь уникальные, сплошь жемчужины. Повздыхав же, принимают решение: в лепешку расшибиться, но возродить шедевры, вновь явить их миру, потому как созерцание прекрасного вкупе с приобщением к историческому прошлому способствует гармоническому развитию личности и в конечном счете повышению производительности труда. И снаряжаются изыскательские экспедиции, и приглашается для консультаций известный исследователь подводных глубин Жак-Ив Кусто, и для детальной проработки осушения Новокитежского моря создается специальный институт Антиаквапроект, и возводится для него здание в сорок пять этажей, и…
И все это, между прочим, денежек стоит. Притом немалых. Не будем, как говорится, далеко ходить за примерами. Воссоздание первоначального облика расположенной в окрестностях Обрадовска усадьбы помещика-самодура начала XIX века Хрисанфа Оболдуева обошлось в 467 385 рублей 12 копеек. И хотя реставрация этого типичного образца ложнорусского барокко с элементами псевдорусского рококо была завершена еще семь лет назад, сделанная ею брешь в городском бюджете не заштопана и по сей день.
Что из этого следует? А то, что когда-нибудь и мы, ныне живущие, станем далекими предками, и пытливый наш потомок, возжелавший поглядеть, как же существовали обитатели славного райцентра в 1986 году, с огорчением может обнаружить, что ничего подлинного от нашего времени не осталось, — все перекроено, переделано, переиначено на свой лад предыдущим населением. И придется ему, потомку, усугубляя, возможно, нелегкое финансовое положение, выкраивать необходимые средства на проведение реставрационных работ. Между тем эти рубли ой как пригодились бы для сооружения, скажем, детского садика «Постреленок» или компот-бара «Эдельвейс».
Именно горячим желанием хоть в какой-то мере облегчить жизнь грядущим поколениям, избавить их от дополнительных расходов и в то же время удовлетворить их законное любопытство и продиктовано наше письмо. Непосредственным же поводом для его написания послужили просочившиеся из прокуратуры слухи о некоторых намечаемых мероприятиях, которые, будь они осуществлены, могут существенно изменить, а если называть вещи своими именами, даже исказить неповторимое лицо Обрадовска.
Лишь благодаря героическим усилиям широкой общественности удалось спасти ансамбль служебных кабинетов отцов города. Этот выдающийся архитектурно-пространственный памятник недавней эпохи бюрократического ренессанса некоторые горячие головы предлагали переделать в краеведческий музей. Чудовищный дилетантизм, граничащий с невежеством! Ведь изменение функционального назначения любого здания неминуемо ведет к необратимым переменам как его внутреннего содержания, так и внешнего вида. Печально, но эту аксиому, которую надо знать со школьной скамьи, пришлось растолковывать добрых полгода, прежде чем на административных фасадах появились долженствующие таблички: «Памятник казенного зодчества 60 — 70-х годов XX века. Охраняется…»
Но недолго пришлось нам испытывать чувство законного удовлетворения. Все настойчивее циркулируют слухи о новых готовящихся акциях непродуманного характера. В частности, очевидно, буквально поняв призыв к перестройке, некоторые ставят вопрос о перестройке летней резиденции приемщика стеклопосуды Никиты Волконского в пионерский лагерь. Другие ведут разговоры о том, что надо бы преобразовать квартиру заведующей сектора учета и распределения жилой площади Антонины Лапкиной в общедоступную кунсткамеру. Третьи же доходят до того, что предлагают снести личный гараж директора плодоовощной базы Никодима Капустьянца и разбить на этом месте городской парк культуры и отдыха.
Не поддадимся, товарищи, эмоциям! Посмотрим на вещи здраво. Прежде всего перечисленные предложения не выдерживают никакой критики с экономической точки зрения. Владельцы уникальных сооружений в кругу друзей и знакомых неоднократно подчеркивали, что содержать в порядке эти строения стоит немалых средств. Таких денег в горисполкоме просто-напросто нет. Тем более нет их там для какой-либо конкретной перестройки в примитивном смысле этого слова. И потом, где же логика? Зачем взваливать дополнительные расходы на местные органы, если такое оказывается под силу частным лицам?
А главное, о чем уже было говорено выше: давайте помнить о потомках, о людях третьего тысячелетия! Вдруг им захочется узнать, а как в конце двадцатого века поживали простые советские бюрократы, взяточники, жулики. Выйдут они тогда на балкон своей крупнопанельной пятиэтажки, справедливости ради тоже сохраненной на века, глянут окрест, и предстанут их взору в нетронутом своем великолепии усадьба скромного приемщика стеклотары, особняк рядовой сотрудницы коммунальной службы, подсобная постройка торгового руководителя среднего звена. И, вытирая слезы умиления, с легкой завистью вздохнут потомки: «Умели же жить люди!»