— И за что такая напасть? — опечалились отцы города. — Сколько лет жили без этой гласности и не тужили. Как бы дела ни складывались, а процентики у нас все в гору шли. Чего же еще надо? Да и сами мы эвон какие румяные, гладкие. Это ли не лучшее свидетельство того, каким заслуженным авторитетом и, можно даже сказать, гражданским обожанием пользуемся среди жителей?! Зачем же от добра добра искать? Опять же население наше, откровенно говоря, пока еще без ясного понятия касательно некоторых демократических институтов. Уж сколько раз мы ему, к примеру, растолковывали и по линии общества «Знание» и в юридических консультациях, и в индивидуальных задушевных беседах, что холестерин вреден, а оно все равно за ним в столицу шастает. Ох, есть опаска: развяжи иному обрадовцу язык, он такое сморозит — хоть святых выноси… Вот если бы предварительно пропустить всех горожан через высшие дипломатические курсы, тогда смело самую широкую гласность можно внедрять…
Поворчали, поворчали таким макаром, ан делать нечего, предписание исполнять надо. Стали коллегиально кумекать, как бы и тут диалектику соблюсти. Чтобы, значит, с одной стороны, впечатляющим образом расширить эту самую, будь она неладна, гласность, а с другой — при проведении оного мероприятия не нанести себе материального ущерба, а еще лучше оказаться с прибытком, хотя бы морального порядка.
Обсуждение проблемы гласности прошло, надо сказать, достаточно активно, в ходе его были выдвинуты довольно смелые идеи. Предлагалось, в частности, встречи депутатов горсовета с избирателями проводить не во Дворце культуры работников управления, а на остановке автобуса № 16 в часы пик; непременному лауреату фестиваля «Обрадовская лира» поэту Гермогену Новодевичьему очередную литературную регалию выдать принародно; в очередях, стоящих за пресловутыми напитками, создать временные профгруппы; проводить футбольные матчи на первенство района в присутствии зрителей; сделать настольной книгой каждого обрадовского руководителя УК РСФСР; публиковать в городской газете «Вечерний звон» метеосводки не только о хорошей погоде, но и о плохой… И много чего еще было наговорено.
Но когда стали эти предложения с разных сторон рассматривать, оказалось, что ни одно для воплощения не годится. Это — и смелое и впечатляющее, да затрагивает конкретные личности, находящиеся в духовном родстве кое с кем из присутствующих. Другое — тоже масштабное и дерзновенное, но требует значительного увеличения расхода дефицитной и строго фондируемой бронзы. Ну, а пятое и десятое — всем хороши, однако их давно уже применяют в своей повседневной практике проворные соседи, так что внедри их — никто твоего подвига не заметит.
Приуныли отцы города, головы повесили и хотели уже было составлять Нисьмо в вышестоящую инстанцию с просьбой откорректировать планы на гласность в плане сведения ее к нулю, но тут, как всегда, спас всех от конфуза районный мыслитель Василий Суслопаров.
— Эх, мужики! — по-простецки сказал он, хотя отцами города значились и несколько дам. — Сколько раз объяснять вам надо, что главное в любом деле методологически правильно подойти к вопросу. Уясним для начала, что такое широкая гласность, которую от нас требуют. Это, я так понимаю, чтоб как можно больше народу говорило как можно громче. Ну а что сподручнее всего хором во весь голос кричать? Конечно же: «Ура!»
…Через несколько дней в «Вечернем звоне» появилась небольшая информация местного краеведа Э. Утлогузова «Редкое явление природы». «Многие жители нашего города, — сообщалось в ней, — были разбужены вчера ранним утром громовыми раскатами, доносившимися со стороны горисполкома. Даже старожилы не могут припомнить, чтобы в морозном декабре в наших широтах гремел гром».
Надо ли говорить, что пытливый краевед ошибся. Гроза и не думала собираться над Обрадовском. Просто граждане славного райцентра, собравшись на площади Пробуждения (бывшей Большой Демагогической), расширяли гласность.
КРУТОЙ ПОВОРОТОтцы города Обрадовска приуныли. Кругом грохочет перестройка, набирает темпы ускорение, пробует голос гласность, а в славном райцентре, если говорить начистоту, все то же летаргическое состояние с теми же порядком осточертевшими показухой и краснобайством. До сих пор, слава богу, все с рук сходило, но опаска берет: вдруг нагрянет кто сверху, окинет проницательным взглядом обрадовскую действительность, узрит, что в утверждении нового мышления тут и конь еще не валялся, да осерчает и оргвыводы сделает. Тогда уж не только не похлебаешь больше ушицы на изумрудном бережку полноводной Обрадовки, но очень даже запросто можешь загреметь на заслуженный покой по состоянию здоровья.