— Он спустится, Александр Ильич, обязательно спустится, — стремительно вступал в разговор мэр, видя, что высокий гость вроде бы начинает выражать неудовольствие. Кто его знает, может, в студенческие годы какой-нибудь философ оскорбил его действием или на свой счет принял он, по правде сказать, не совсем корректное высказывание Суслопарова об абсолютном отсутствии у иных администраторов каких бы то ни было способностей, только от греха подальше, справедливо рассуждал Василий Данилович, надо срочно «менять пластинку». И он призывно хлопал в ладоши. — Как там, Никодим Иванович, шашлычок готов у нас?
— Всенепременно! — отзывался лирическим тенорком уже знакомый нам Капустьянц, непременный участник всех неофициальных вылазок на лоно природы.
— Как, еще и шашлычок?! — постанывал высокий гость. Но постанывал как-то расслабленно и обреченно, понимая, что от судьбы, как говорится, не уйдешь и придется претерпеть, дабы не обидеть радушных хозяев.
— Да вы не беспокойтесь, — успокаивал Василий Данилович. — Шашлык товарищ Капустьянц готовит по рецептам своих предков, и получается он вроде той воздушной субстанции, о которой Суслопаров только что вам докладывал. Сам растает во рту, и не заметите. А для удобства пищеварения — компания у нас мужская, стесняться некого — ремешочек лучше расслабить.
— Уж если так, можно рискнуть, — покорно вздыхал посланец центра и расслаблял ремешок, одновременно стараясь расстегнуть и верхнюю брючную пуговку, потому как предчувствовал, что одним шампуром тут не обойтись…
Конечно, шашлык в исполнении Никодима Ивановича Капустьянца заслуживает более подробного описания, как, впрочем, и уха по-обрадовски. Автор даже знает рецепты этих аппетитнейших блюд и посвящен в секреты их приготовления. Однако не затем взялся он за перо, чтобы утереть нос Похлебкину, им движут совсем другие помыслы, определить которые предоставим право въедливым критикам. А сейчас позвольте завершить эпизод, долженствовавший, как, надеюсь, помнит читатель, лишний раз подтвердить, что дыма без огня не бывает и к слухам надо относиться с уважением, какими бы нелепыми они нам порой ни казались.
…Видя, как на глазах у нее теряет монументальность, тускнеет, скукоживается еще пять минут назад величественный мэр, дворничиха огорченно всплеснула руками:
— Ах ты, господи, прости меня грешную. Не думала я, старая, не ведала, что так шибко вы, Василь Данилович, напужаетесь. По глупому своему соображению, уверена была, что вы уж, поди, давно подготовлены к этой судебной превратности. (В скобках замечу, что ни до какого суда, как о том мечтали некоторые пылкие и легкомысленные обрадовцы, дело с бывшим нашим мэром не дошло. Просто Екатерина Петровна в силу необходимости соответствовать речевой характеристике, навязанной ей автором, говорит так о превратности судьбы.) Слухи-то про вас, считай, с год как ходят.
Да, если уж слухи о снятии самого Гамова, как мы знаем, полностью подтвердились, то надо ли удивляться, что изустное сообщение о волке, обосновавшемся чуть ли не в самом центре Обрадовска, большинством населения нашего города сразу же было принято на веру без сомнений и колебаний. Ну, а уж когда в «Вечернем звоне» появилась заметка Э. Утлогузова «Здравствуй, санитар леса!», тут даже записные скептики прикусили языки. Пытливый краевед установил, что последний раз присутствие волков в нашем районе зафиксировано было в начале тридцатых годов, а в пределах городской черты они вообще никогда не появлялись за всю тысячелетнюю историю Обрадовска. Иначе такой факт обязательно бы нашел отражение в летописях и уж подавно в произведениях фольклора, которые сплошь и рядом откликаются и на куда менее значительные события. «Коли народ счел нужным сохранить в своей исторической памяти, — патетически восклицал Утлогузов, — такую пустяковину, как топор, некогда проплывший по Обрадовке из города Чугуева, то о забредшем в населенный пункт диком, но тем не менее меньшом нашем брате он непременно поведал бы в былинах, песнях, сказах!» Заканчивался же газетный этюд страстным призывом: «Горожанин! Продли сегодня бодрствование свое и дождись, когда над мирными крышами нашего славного райцентра проплывет в полночной тишине этот манящий, загадочный звук «о-у-у-у!». Какие чувства, какие мысли разбудит он в твоей душе? Отрадно, если это будут мысли о единении с родной природой, о необходимости сохранения в ней экологического равновесия…»
ГЛАВА III
«А ты не хочешь высказаться?» Коварный удар сапогом. О культуре дискуссий. Любимое блюдо Жозефа Луи Гей-Люссака. Опора на творческие кадры. Народ у нас отзывчивый. Папа Римский посрамлен