— Где только не ходил ведь… на руках грязь… неужто чистые руки хуже грязных?
Зарычал почти, произнес хрипло, отрывисто:
— Не тебе мне указывать… женщина!
Да все же руки вымыл. С поклоном подала Делайя полотенце, а ведь вытирать не собирался.
Пока ел, рядом стояла, слышала, что так у волков положено, а спросить боялась. Ни слова не сказал ей Рхард, не дождалась похвалы. Как поел, поднялся, тут же принялась девушка со стола убирать. Лепешки чистым полотенцем накрыла, мясо тарелкой глиняной, чтобы вкус сохранился, в очаг дров добавила. Ходила Делайя быстро, движения уверенными были. Ей ли, дочери воина Ракеша, не уметь хозяйством заведовать.
— Тебя к матери отведу, — снизошел до разговора Рхард, — поучит тебя, как хозяйство ведут женщины племени Черного Волка… а хлеб, как и раньше пеки!
Улыбнулась Делайя — осознал разницу воин волка, не захотел от хорошего отказываться. Да и она не желала в черном ходить, у огня сидеть.
— Коли взял в дом жену из чужого племени, так привыкай к порядкам новым, — пока говорила, в кувшине собирала сливки, и все думала, как спросить, откуда молоко берет.
На Рхарда смотреть боялась, продолжала аккуратно отбирать молочный жир, уже думала, как масло взбивать будет. Воин сам подошел, за руку схватил, развернул резко… упала глиняная ложка, разбилась. Смотрит на него Делайя, страшно. Глаза злые опять. Да только знала дочь племени Белого Тигра, как женщина усмирить мужа может. Посмотрела на скамью и голосом ласковым:
— Хороший у тебя дом. Скамьи все ровные, правильные. У нас-то мужи так не умеют, на какую скамью не взглянешь то кривые, то упасть норовят, а у тебя знатная скамья, крепкая. И руки у тебя сильные…
Отпустил ее воин. Отступил на шаг, смотрит пристально, понять пытается. Не нравилась ему Делайя. Светлая, вертлявая, наглая. Там у границы пожалел, в раррах бы долго не прожила, да и обида была… любимая, для которой дом строил, дары вождя выбрала. Ушла Яра за яркие камни, за золотые браслеты, за жемчужные ожерелья.
Смотрела на него Делайя, и сказать боялась. А все равно пришлось:
— Ты прости меня, Рхард пятый волк, молода еще и неразумна. — душой кривила про неразумность, да мужчине знать не надобно, — Уж позволь в доме все на свой лад вести, тогда и обед будет вкусным да во время.
Тяжело вздохнул воин волка, но уже согласился, хоть и показать не желал.
— Пусть по-твоему будет… Дарина, — отступил еще на шаг, а взгляд тяжелый, — раздевайся, жена, на постель ложись.
И знала, что мужу нельзя отказать, но не сумела пересилить себя. Бросила взгляд на ведра пустые, улыбнулась, да подхватив ведра, к выходу направилась, на ходу объясняя:
— Некогда мне разлеживаться… скоро солнце сядет, а на ужин не готово ничего… воды принести нужно… дров… Корову подоить… Есть же корова, да?
Так за разговором и вышла. Как на улице оказалась только тогда и дышать смогла. И не заметила даже, что все слова на едином дыхании были.
Шла до колодца улыбалась невольно. Радовала ее победа пусть и маленькая, но так радовала. На сей раз у колодца одна была. Долго на странные палки смотрела, на журавля палки похожи были, или на удочку. Опустила конец с ведром в колодец, словно рыбу удить собралась, да также и достала. Сложнее было воду так набирать, в племени Белого Тигра барабан с цепью, крутишь ручку и вся работа. Тяжелы были ведра, да кроме нее носить некому. Когда шла мимо ворот слышала, как спорят воины с кем-то, слышала, но не вслушивалась. А как дальше отошла, остановил громкий крик:
— Делайя, доченька!
Упали ведра, разлилась вода. Быстрой ласточкой к воротам метнулась, да остановили воины.
— Иди женщина в дом мужа!
Смотрит Делайя на воинов. Злые глаза у мужей в племени Черного Волка. Не ведают они жалости, не ответят на просьбу. Выпрямила спину дочь воина Ракеша, подбородок вскинула гордо, и повела речь такую:
— Я… Дара жена Рхарда Стража, пятого волка! Как смеете руки свои… грязные протягивать ко мне?!
Отступили воины, не ожидали слов таких от женщины. Смело шагнула Делайя к воротам, смотрела на бабушку едва не рыдая.
Долгий путь проделала Исея. Тяжелым путь был. На границе остановили ее воины волки, да не тронули, пожалели старуху. Отдала каждому по ожерелью из жемчуга. А как к селению подъехала, намертво встали стражи, ни пустить, ни о судьбе внучки поведать не желают. И просила, и требовала и богатства сулила, а ответ все тот же:
— Поворачивай назад, старуха. Нет тебе пути в селение племени Черного Волка!
Смотрела Исея на лица жестокие, на руки сильные и все думала как там Делайя… Ведь раррой каждый воин племени может пользоваться, не живут рарры долго. А волки сильные, до тела женского жадные… И как представит что каждый из них своей называл Делаю, так тянуться руки не к суме с украшениями, а к ножу железному, еще мужем заточенному! Но надо терпеть, надо просить. Не может она без Делайи назад вернуться…