— И добра, и умна, и красива, хорошую жену вождь выбрал, — продолжила старуха, — правильно выбрал.
Не ответила Делайя, только улыбнулась шире, и знала ведь, что Линнеса тенью за Хориде ходит, а все равно приятны ее слова были.
— Ох, молодая ты, сильная, — продолжила старуха, — а у меня за оградой бадья с медом упала, не поможешь ли?
Насторожилась Делайя… Не сложно помочь, но ночь сегодня нехорошая, за ограду городища выходить опасно. В эту ночь племя Волков звериным становится, облик человеческий теряет. Коли не скроешься за частоколом, жрецом заговоренным, не спастись от племени Волков… Каждый год в племени Белого Тигра нет-нет, да и родятся несколько волчонков. И может удалось бы позор скрыть, да Волки за своими детенышами сами приходили, неся бесчестье в семью, что не сумела охранить своих женщин. А и отказать нельзя, женщина старая, уважаемая.
Старательно подбирала слова Делайя:
— Помогла бы с радостью, да… тяжел мед, не вынесу я. Идем, позову Шера, он поможет, а я с вами схожу, прослежу, чтобы нес аккуратно.
Умна Делайя, поняла это и Линнеса, да только змея двумя клыками жалит. Улыбнулась, закивала, а сама рукой подозвала тех двоих, что за срубом ждали.
— Идем, Делайя, — старуха отвернула ее от воинов чужого племени, — поторопимся, вечереет уж.
А девушка взять ведра не торопится, селение оглядывает — тишина вокруг, не видно никого… страшно стало. Обернулась резко, вздрогнула, на шаг отступила:
— Что же ты, Линнеса, ты же почтенная женщина, — говорит, а сама глаз не сводит с двух воинов, что в руках держат пеньковые веревки, — не губи меня…
Не смогла ответить старуха, но ухватила за локти крепко, удивив силой. Подскочили два воина из чужого племени, стянули руки веревкой, попытались кляпом рот закрыть. Но тут открылись ворота городища, и закричала Делайя изо всех сил:
— Помогите! Отец! По…
Линнеса клюкой ударила. Сильно, сноровисто, и упала Делайя в руки воинов чужого племени. Не почувствовала как перекинули ее через круп лошади, как повезли прочь из родного селения, как звенят золотые, Хориде за похищение уплаченные…
Очнулась от воя, что звучал вдали. Испуганно вздрогнула, пошевелила пальцами, поняла, что руки связаны. А воины теперь ехали медленнее, прислушивались к вою. Закричать хотела Делайя, да не могла и звука издать. Страшная ночь, страшными были и воины племени Волков, страшно преступление Линнесы.
— Ехать куда? — заговорил один из воинов, — У волков летний гон начался, как бы самим выбраться, а то учуют девчонку и сорвутся всей стаей за нами.
— Хориде приказала живой доставить в стан племени Черных Волков. Серые в Летнюю ночь и убить могут… А если не убьют, вернется девка в племя, а вождь ее и такой возьмет. Хориде сказала, что он от любви сон потерял давно. Нельзя ее бросать.
Племя Черных Волков! Делайя затряслась от страха, попыталась вырваться, замычала… Но крепко стянуты руки, кляп не дает слова сказать… Черные Волки… Нет безжалостнее, чем воины их племени, нет несчастнее, чем их жены… Детей слабых бросают в реку, рабов не имеют, живут не в домах, теплых и светлых, а темных срубах, наполовину в землю закопанных, а то и в навесах из шкур… Да хуже всего быть раррой в племени Черного Волка!
Жестока Хориде! Страшна месть ее! Заплакала Делайя, бессильно и горько, словно ива над озером… Мчались воины, унося ее на юг, к бескрайним степям, где правили Черные Волки. Смотрела Делайя как мелькают травы и деревья, как алеет восток, и пришла злость! За погубленную жизнь, за надежды и мечты, за власть… которую у нее отобрали.
Взглянула на воина из племени неизвестного, у седла колчан со стрелами, на поясе ятаган, а копье с другой стороны, ей и не достать. Связаны руки, да связаны вместе. А злость душила, страх изгоняя. Потянулась, схватила одну из стрел, да со всей силы в бедро воина всадила. Звериный рык раздался над степью, пошатнулся воин, отпустил ее.
Упала Делайя на землю, ударилась больно, но встала, пошатнулась и побежала прочь.
Бежала быстро, придерживая край платья связанными руками, но всадники были быстрее, догнали, преградили путь.
— Быстро бегаешь, — тот, что ранен был, достал хлыст, — быстро, да мы быстрее!
И ответила бы Делайя, но как ответить, если кляп во рту, и развязать его не в силах. Остановилась, смотрела с ненавистью, не скрывая злости.
— Кляп ей вынь, — сказал тот, что вез седельные сумы, — интересно, что поведает.
Раненный спрыгнул, хромая подошел, замахнулся неспешно, словно пугая, да ударил больно, так что слезы из глаз. И только затем кляп вынул, разрезав веревку.