Вытяжка ноги на шесть сантиметров — это можно сделать, насколько я знаю, только с помощью аппарата Илизарова, а просто так, голыми руками... похоже, человек, к которому мы едем, — настоящий кудесник!
В очередном поселке мы покупаем красную рыбу, икру и женьшень. Затем усаживаемся за составленные вместе столы придорожного кафе, сметая последние запасы борща и вареников.
Поселок остается позади, держим курс на райцентр, а там уже и рукой подать до обители волхва. По пути заворачиваем на Минеральную речку. Фотографирую с моста бурливый поток и дальнюю сопку, интересную тем, что на самой вершине ее возвышаются огромные каменные глыбы в виде столбов. Причем некоторые как будто заброшены на самую вершину чьей-то невероятно могучей рукой либо взлетели под влиянием неведомых сил, подобно загадочным мегалитам прадавних цивилизаций, таких как Баальбекские остатки храма в современном Ливане и храм Тиабанака в Южной Америке, поэтому их также называют сейдами, т.е. летающими камнями. Въезжаем на территорию водолечебницы, оставляем автомобили и гуськом продвигаемся по тропинке, бегущей вдоль берега минеральной реки. Тропа становится все уже, то ныряя в неглубокую воду впадающих в реку ручьев, то карабкаясь по скользким камням. Но через некоторое время и узкая тропа исчезает. Огромные отвесные глыбы, нависая над водой, лишь с небольшим отклонением от вертикали уходят вверх. На противоположном берегу из-под воды явственно проступают каменные ступени, ведущие под скалу. Между последней ступенью и низко нависающей над ней скалой расстояние сантиметров семьдесят. Такое впечатление, как будто скала приоткрыла огромный рот и в этот момент кто-то вложил как раз посредине округлый камень, и скала так и осталась с навсегда открытым «ртом».
Мы ступаем в стремительный поток и осторожно передвигаемся, держась за обточенные валуны. Спустя некоторое время обнаруживаем почти незаметную тропинку, карабкающуюся вверх по расщелинам между огромными плоскими глыбами, так аккуратно и точно уложенными, словно некогда здесь постаралась та же сверхмогучая рука. Я поднимаюсь по тропке, цепляясь за стебли растений и камни, и вдруг вижу прямо над собой каменный лик метра четыре высотой. Такая себе голова великана из пушкинской сказки, только без шлема. Нос исполина, видимо, отбит, но глазницы и надбровные дуги видны четко. Я не могу оторвать взгляд от удивительного зрелища. Вскидываю фотоаппарат, запечатлеваю каменную голову, и, едва опускаю объектив, вижу, как из левой глазницы исполина стекает крупная слеза. Буквально замерев на месте и сдерживая дыхание, жду, — прошла минута-полторы, и снова по каменной щеке скатывается крупная слеза. Я, конечно, понимаю, что здесь полно ручьев и источников и струйки воды стекают по каменным глыбам то тут, то там, но и мегалиты, и скальный лик так похожи на творение рук человеческих, да еще и периодически скатывающаяся из глазницы великана слеза, — все это производит сильное и глубокое впечатление. По ком или о чем плачет скала? Невольно опять всплывают мысли о дольменах, менгирах, пирамидах и древних курганах. Может, это какой-то знак нам, живущим сегодня, от некогда могучих працивилизаций, которые предупреждают нас о грядущей беде, к которой так бездумно стремится наш мир? Размышляя над нахлынувшими чувствами и образами, я забываю о времени, продолжая двигаться по малозаметной тропке, уже по горизонтальной поверхности, пока не встречаю возвращающихся спутников. Они торопят меня, потому что нам уже пора ехать.
И снова под колесами машин щебенка и лишь при подъезде к некоторым селениям — асфальт. Мы останавливаемся в одном из небольших сел, чтобы запастись продуктами и подарками для хозяев. Алексеевич с Николаем и Володей решили взять спиртного. Наш командор Андрей принялся отчитывать мужиков за купленные пиво и водку.
— Вы к человеку едете, чтобы услышать что-то интересное, чего вы ни от кого другого не узнаете, а какой разговор после спиртного!
Это несколько озадачило меня. Волхв употребляет спиртное? Гм, ну ладно, посмотрим...
После этого мы еще немного проехали по щебенке, а потом свернули на грунтовую лесную дорогу.
— Почти приехали, — сообщает Андрей, — через двенадцать километров будем на месте.
Мы перегруппировали наш караван — теперь впереди, рассекая воду речушек, движется неутомимый железный конь японского происхождения «Тойота Сурф», а следом, осторожно пробуя низко расположенным бампером чистую и быструю воду, крадется наш интеллигентный «Ниссан». С опаской он преодолевает один брод, потом, с трудом, второй и, едва отъехав от воды метров пятнадцать-двадцать, тихо умирает. Двигатель глохнет, и никакие попытки мощного аккумулятора не могут оживить стальное сердце самурая. Между тем скоро стемнеет. Делать нечего — все, кроме Андрея, Вики и меня, втискиваются в безотказный «Сурф» и продолжают движение к месту назначения, а мы с Андреем пытаемся реанимировать японца. Тщательно протираем провода, насвечники, электронный блок зажигания, но в ответ на бодрое вращение стартером слышим только шепот умирающего мотора. Время идет, Дима на своем джипе никак не возвращается, а наш загнанный конь ни в какую не желает становиться на ход. Смотрим на прямоугольную коробку воздушного фильтра, может, туда попала вода? Вряд ли, фильтр находится высоко, он снаружи почти сухой, а труба его воздухозаборника, ныряя куда-то вниз, возвышает свою голову аж под самым капотом, в той зоне, где воды вообще быть не могло. Пока еще не совсем стемнело и мошка с комарами нас не съела окончательно, решаем все-таки открыть воздушный фильтр. Сняв фильтрующую мембрану, с удивлением обнаруживаем, что она полностью пропитана влагой, а под ней в пластиковом коробе поблескивает с полведра воды.
— Ну, «японец», ты даешь! — воскликнул я. — Как вода могла попасть под самый капот в почти герметично закрытый пластиковый короб, если она была чуть выше оси, как?
«Ниссан» мне не ответил и как-то особенно ехидно по-японски промолчал. Андрей прилег на землю, чтобы посмотреть, откуда же могла попасть вода.
— Труба воздухозаборника выходит прямо вниз, — сообщил он.
— Как, там же должно быть колено, — возразил я.
— Должно быть, но его нет, наверное, потерялось где-то по дороге, — заключил Андрей.
— Выходит, он на втором броде через эту трубу и напился водички.
— Хорошо, что не произошло гидродинамического удара, — сказал Андрей, вставая.
Мы принялись вычерпывать, а потом промокать воду из фильтра. Снова завертелся стартер, и вот движок подал голос, вначале нехотя, едва слышно, а затем и на средних оборотах. Наконец он заработал более-менее ровно. В это время к нему присоединился гул второго мотора — это вернулся наш замечательный проводник Дима.
— Там брод еще глубже, на этой машине, — он кивнул на мини-вэн, — не проехать. Нужно отогнать его в село и оставить у Юры.
— Какого Юры? — спросил Андрей.
— Одного из тех, кого вылечил Олег, — ответил Дима. Быстро следуя за «Сурфом», мы проскочили в близлежащее село и, оставив упрямого «самурая» во дворе Юры, снова свернули на лесную дорогу. Действительно, следующий брод показался нам слишком глубоким даже для казацкого конька «Сурфа», складывалось впечатление, что течение вот-вот снесет машину на камни или перевернет ее. Но на этот раз все обошлось.
— По весне поток был намного сильнее, и меня на самом деле понесло течением, — сказал Дима, словно услышав мои мысли, — когда колеса от дна оторвались, понял, что плыву, но потом-таки выбрался.
Мы проехали несколько километров по узкой размытой дороге, петляющей между деревьями и торчащими пнями, то проваливаясь в промоины, то выезжая из них. Нас немилосердно трясло и бросало в чреве «Сурфа», и вдруг Дима повернул своего железного коня и поехал напрямую по высокой густой траве, ловко маневрируя между деревьями. Что он делает, ведь из-за травы не видно, что там под колесами, — промоина, поваленное дерево или пенек метровой длины, ведь если на ходу врежемся... А Дима между тем давил на газ, стволы мелькали прямо перед окнами, и ветки хлестали по бокам, заставляя нас невольно уклоняться. Уже смеркалось, пришлось включить фары, и «атака» деревьев на машину стала еще мощнее — они буквально выскакивали со всех сторон, норовя поймать автомобиль цепкими ветвями, похожими на ловчие сети.