— На лице полно капилляров, так что пострадала лишь моя гордость.
— Вас точно волкодав подрал, честное слово! — пошутил Форд и заботливо погладил Энну по спине, когда кашель унялся. Разгибаться она всё же не спешила.
После небольшого магического вмешательства боль во всём теле утихла, но отёк на руке пока не спал. Расстроенный лидерским промахом Салхана прошёл чуть вперёд, чтобы разведать путь. Алданон же глядел назад в смятении: он почти ничего не помнил из пережитого, как целенаправленно вызвал образ Фейн и что она вообще говорила. Коснувшись пола коридора, где она тоже должна была остановиться после испытания, он снова воззвал к ней и даже не удивился, когда всё получилось.
Прислонившись лбом к стене и прикрыв глаза, Фейн восстанавливала дыхание, затем она тряхнула головой и взмолилась:
«Пожалуйста, Миэль, не сейчас! Я не знаю, почему Фаугар ушёл и что вообще здесь искал, но нетерильцы нашли его раньше нас. Мы нагоним их и отомстим».
Когда её собеседница заговорила, то и возникла рядом — маленькая лунная эльфийка с луком за спиной сверлила Фейн знакомым пронзительным взглядом.
«Ты никогда не одобряла, что я выбрала человека».
«Нетерильца, — уточнила Фейн и сглотнула. — После того, что случилось с папой, с нашим домом — как можно им доверять?»
«Фаугар вступил в наш круг, сражался с нами бок о бок, проливал свою кровь — ты должна была его выслушать, а не запрещать расследование… Мне следовало уйти вместе с ним».
Сквозь безжизненный голос Миэль с каждым словом рвалась едкая разрушительная горечь, и Алданон, зная часть правды, не мог винить Фейн за молчание. Однако сам он, заглядывая всё глубже в спутанные сети лжи, убеждался в ложности этого пути: рано или поздно всё вскроется, даже спустя тысячелетия. Следовало рассказать о Фейн своим коллегам. Саврас будет рад правде.
Алданон услышал крик Салханы сквозь голос Миэль и тут же развеял видения:
— Быстро все сюда — я нашёл Эрна!
========== 5. ==========
Раньше команда от главы экспедиции считалась приказом, но теперь никто особо не торопился выходить из спасительного коридора. Форд вполголоса спросил, не могут ли они остаться и дождаться подмоги, однако даже Алданон уже не питал иллюзий насчёт злосчастных руин.
— Нет. Пройдут недели, прежде чем кого-то отправят на помощь.
Подготовительный этап, включавший развёртывание лагеря и внешний осмотр, мог растянуться на несколько дней, а затем с первыми находками — или их отсутствием — экспедиция отправляла из ближайшего населённого пункта либо первые образцы, либо весточку в археологическое общество. Молчание обычно затягивалось на неделю, если не больше.
Откашлявшись, Энна оперлась спиной о стену, вытерла губы рукавом и сказала:
— Испытания не убивают, а проверяют.
— Тогда откуда столько костей в зале? И тот парень в синей комнате — что про него скажешь? — вспылил Форд, на что у Энны был ответ:
— Трагическая случайность.
— Это правда! — встрял Алданон, когда коллеги собрались спорить на повышенных тонах. — Я видел, как его убили за предательство бывшие соратники. Испытания вовсе ни при чём… или же… нет, в конце пути открывается нечто ценное — мудрость или тайна, за которой охотились нетерильцы… что-то о создании рукотворного бога, — он тяжело дышал, говорил урывками, но в повисшей тишине так и просилось последнее откровение. Алданон взглянул в глаза Энне и сказал: — Прозвучит безумно, но Фейн — девушка, о которой я рассказывал — была здесь последней!
Уже по одному скептическому взгляду он понял, что Энна ему не поверила.
— Нас всех только что взболтало, как воду в бутылке; ты озадачен, испуган… — она измученно прикрыла глаза прямо как Фейн только что — тысячелетия назад. — Разве ты сам не понимаешь, насколько идеальное совпадение?
— О ком речь? — не понял Форд, но Алданон лишь махнул рукой — им обоим сразу — и пошёл на голос Салханы, который снова их поторопил.
Правда никому не нужна — да и как её доказать, зачем? Даже если прошлое что-то пыталось сказать им, Алданон сперва должен пройти тот же путь, что и Фейн, увидеть собственными глазами упадок Путей Испытаний — и может, тогда разрозненные видения обретут порядок. Ему бы хотелось, чтобы руины преподнесли свой секрет, как жемчужину — раковина, однако Алданон знал, с каким трудом доставалось хоть что-то минимально ценное.
За поворотом коридора его ждала уже знакомая комната в голубоватом свете — временная передышка перед следующим добровольным истязанием. Несмотря на неугасающее тревожное чувство, Алданон был рад остановиться хотя бы здесь. Салхана стоял у пустого постамента, а перед ним на полу, откинувшись о вогнутую стену и расслабленно вытянув на коленях окровавленные руки, сидел Эрн. Его блуждающий взгляд на мгновение остановился на Алданоне, отчего мурашки пробежали по спине.
— Эрн, ты слышишь? Узнаёшь меня? — Салхана говорил спокойно, не наседал, хоть и бросалось в глаза, каких усилий ему стоило держать себя в руках. Ради собственной безопасности он не касался Эрна и держался в паре шагов, подле постамента, за который можно было в крайнем случае сигануть. — Где Ульфгар?
Его голова качнулась и заслонила синий магический светильник, отчего под глазами залегли длинные зловещие тени. Сходство с живым дварфом исчезало, чем дольше Алданон смотрел на него и боролся с желанием снова проверить ауру. Он сделал жест подоспевшим коллегам, что всё в порядке, хотя ничего подобного не было, и подошёл к ним.
— Что случилось? — полушёпотом шокировано пролепетала Энна, прикрыв рот ладонью.
— Мы не знаем, — признал Алданон и спросил Форда: — У тебя всё в порядке? — Тот мотнул головой и не поднимал взгляд, пока Энна не ушла к Салхане. Давить на юношу не хотелось — скорее поддержать. Однако Алданон был плох в выражении своих чувств в принципе. — Отдохни, скоро всё кончится…
— Вы попросили помочь, а я не смог — струсил, как приклеился к месту… ничего не сделал, — перебил его Форд и сердито утёр лицо рукавом, растерев грязь по щеке.
Алданон прекрасно понимал его, хотя сам себе казался фальшивым, пока выдавливал добрую улыбку и подбирал слова утешения.
— Бояться — нормально, даже естественно. Как вообще можно подготовиться к чему-то подобному? — он махнул дрожащей рукой в сторону коридора. — Да никак. Мы же мирные исследователи, а не искатели приключений, в конце концов!
— Дамарцы должны быть храбрыми и сильными, несмотря ни на что. Трусости нет оправдания!
Подобную чушь Алданону приходилось слышать на улицах Невервинтера, особенно из уст особо пьяных и буйных завсегдатаев таверн: каждый норовил полезть в драку под выдуманным предлогом, то защищая чью-то честь, то силясь доказать собственную отвагу. Дамарцы среди прочих народов отличались твердолобыми принципами и детей воспитывали в строгости, на сказках о долге и подвигах. Конечно, далеко не все из них вырастали бесстрашными воинами.
— Ну, трусость и здравый смысл — разные вещи, — пробормотал Алданон, но Форд лишь обречённо вздохнул.
— Поэтому я и выбрал археологию: всем кажется, что работа опасная, полная приключений, но на деле — скучная и монотонная. Смешно теперь думать, насколько я заблуждался.
— А я тогда что, обязан быть варваром с двуручным мечом или мореплавателем в наколках, раз родился иллусканцем?
Смеяться над собой оказалось проще, чем Алданон думал; Форд — видимо, представив своего учителя в образе берсерка — тоже улыбнулся. Наверное, лишь Салхана был прямо-таки образцовым представителем чондатанцев, но куда храбрее большинства собратьев. Хотелось верить, что и Форд когда-нибудь поймёт, как важно найти собственный путь вне чьих-то ожиданий.
— Ну, я хотя бы мечом владею! — Однако его улыбка вмиг угасла, когда пальцы нащупали пустоту над ножнами. — Где он? Где мой меч? О, боги, отец прикончит меня!