Ты веришь в то, что твои родственники обладают особыми качествами, выделяющими их среди других людей, делающими их более «близкими» тебе. Но ведь нет никакого такого восприятия, как «родственная связь», ты додумываешь ее и затем следуешь тем стереотипам, которые построены на этом фантоме. Что следует из того, что эта женщина родила ребенка, из которого таинственным образом постепенно сформировалось то, что ты называешь «собой»? Следует ли из этого, что у вас будут общие интересы, что тебе будет нравиться с ней жить и общаться? А заодно еще и с ее мужем, отцом, братом, сестрой, женой брата, их детьми, бабушкой, дедушкой, их друзьями… разве это не вопиющая глупость?? А что следует из того, что ты родила ребенка? Значит ли это, что вот этот абсолютно неизвестный тебе человек, оказавшийся в твоем животе, теперь «должен» быть тебе интересным, близким? А заодно и его будущая жена, дети, брат жены, дети брата жены… Концепция о «близости» родственников обладает двумя уникальными свойствами: а) она — святая святых в нашем обществе, б) ее бессмысленность, безосновательность, противоречивость всему остальному жизненному опыту настолько велика, что не заметить этого просто невозможно. Но любая попытка искренне думать на эту тему, начать себя вести в соответствии со своими радостными желаниями вопреки данной концепции обречена на исключительно яркую ненависть со стороны родственников, и недооценивать этого — значит подвергать себя опасности. Кстати — о «близости». Как только сын или дочь отдает себе отчет в том, что его родители ему малоинтересны, как только он начинает следовать своим радостным желаниям, так сразу «близость», которую испытывают к нему его родители, приобретает очень странную форму, а именно — форму ненависти. В сборнике статей я буду размещать статьи практикующих на эту тему, и не каждый второй, не каждый третий — а девять из десяти практикующих сталкиваются с тем, что его родители при виде того, что он перестает делать вид, что ему с ними интересно, начинает устранять НЭ, путешествовать, следовать радостным желаниям, объявляют своему «любимому» и «близкому» ребенку настоящую войну — похищают его, запирают, связывают, пытаются сдать психиатрам (что и в наше время по-прежнему возможно. Психиатрия по-прежнему остается дубиной в руках агрессоров. Взаимный преступный сговор родственников вполне может привести к тому, что тебя запрут в психушке и заколят препаратами — ты станешь покорным и тихим бревном, и родственники будут довольны), и даже пытаются убить! Привлекают к решению этого вопроса милицию, и милиция добросовестно исполняет служебный долг — орет на непослушных совершеннолетних (!!) детей, запугивает, угрожает им тюрьмой (!!). Любящие родители пишут заявления в органы о том, что у меня секта, что я насилую девушек, продаю их в публичные дома, «зомбирую» их (??), пишут мне, как автору этой книги, письма с угрозами в убийстве и даже вполне серьезно обдумывают и во всеуслышание заявляют о своем намерении убить меня, как исчадие ада. Отсюда совет будущим практикующим — если хочешь дать родственникам возможность познакомиться с ППП — дай им мою книгу в стопке с другими — Ошо, Кастанеда, Гурджиев и т. д. Пусть сами выбирают, а ты выбирай свой путь сама, не занимайся «просветлением» — это бесперспективно. В противном случае — жди войны не на жизнь, а на смерть, которую тебе объявят твои «близкие».
Рассудочно понять, что «родственная связь» — это додуманный фантом, недостаточно, чтобы преодолеть его действие, выраженное в разнообразных «я должна». Для реального преодоления действия механизмов я советую провести полномасштабное исследование родственников. Разберись в том — что это за люди, насколько они в самом деле тебе близки и интересны. Составь список из сотни вопросов, ответы на которые значимы для тебя самой, попроси их ответить на них, обоснуй свое желание именно тем, что хочешь узнать их получше. Пусть среди этих вопросов будут вопросы и про секс, и про НЭ — все то, что на самом деле тебя волнует, интересует. Затем беспристрастно рассмотри их ответы и составь по ним искреннее мнение. Уточняй, задавай дополнительные вопросы — разберись в этом.
Перейдем к вопросу об интерпретации обстоятельств. Когда ты больно спотыкаешься о камень, возникает мысль «вот же свинья, лежит тут…». Когда ты открываешь книгу, и уже третий раз подряд она вываливается из рук, возникает мысль «да что ж такое-то», и ты начинаешь раздражаться. Таких проявлений, свидетельствующих о наличии у тебя механических интерпретаций, полно — стоит только присмотреться, как ты увидишь, что жизнь буквально пронизана ими, каждый миг нашпигован интерпретациями. Ты «знаешь», что книга «должна» открываться с первого раза; ты ждешь, что камень «не должен» лежать на дороге; ты уверена, что соседский мальчик «должен» здороваться первым, а твой сын «должен» лучше учиться, правительство «должно» проводить более правильную монетаристскую политику, а новый холодильник «не должен» тут же сломаться. Механические интерпретации обстоятельств — повсюду, ими опутана вся жизнь.
И когда ты начинаешь устранять механические интерпретации, то появляется особая свежесть, озаренные восприятия. В глубоком детстве ты была свободна от груза интерпретаций, ты просто смотрела на мир широко открытыми глазами, и по мере устранения механических интерпретаций ты начинаешь чувствовать, как свежесть детских впечатлений возвращается. Мир становится глубже, шире, выше, грандиознее, поразительнее, прозрачнее, в нем вырастают новые измерения восприятий, которые раньше немедленно подавлялись в самом зародыше.
Интерпретации — это сгустки мыслей, которые группируются в жесткие концептуальные структуры. Увидеть это легко. Когда ты идешь по улице, то знаешь, что сейчас «зима». Когда приходишь домой, ты знаешь, что находится за окном. Когда идешь на работу, ты точно знаешь, что придешь именно туда, и что там будет именно то, что обычно. Я знаю, как меня зовут. Знаю, в какой стране живу, какие люди меня окружают. Все это есть жестко закрепленная совокупность интерпретаций, и у меня нет возможности увидеть то, чего я обычно не вижу. Если я вижу «дерево», то «знаю», что «дерево» — это ветки, ствол и листья, и я не обращу внимания на просветы между листьями, не увижу игру теней, и не испытаю чувства красоты и предвосхищения, которые таинственным образом резонируют с ней. Я не обращу внимания на проблеск радостного желания, не развернусь и не пойду в другую сторону — я ведь «знаю», что иду в магазин.
Мне нравится путешествовать — бродить по незнакомому городу, смотреть на самые обыденные вещи и испытывать удивительные чувства оторванности, свежести только потому, что я ничего здесь не узнаю, я здесь не был и не знаю, что меня ждет за углом. Я знаю, что никто меня здесь не знает, и я чувствую себя освобожденным. Я не знаю, что сам буду испытывать через минуту или две — ничто не запрограммировано, еще не сложились привычки. А что тебе мешает испытывать это прямо здесь и сейчас — у себя дома, на работе, в транспорте? Только привычка воспринимать себя «дома», а это еще и привычка испытывать серость, быть бесчувственной, уставшей, ничего не ждать, не прислушиваться к своим желаниям, озаренным восприятиям. Когда я представляю, что живу в другом городе, что меня тут никто не знает, что я вообще не я, то жизнь пробуждается, радостные желания обостряются. Но, разумеется, сразу же возникает мысль: «все это игры, на самом-то деле я знаю, где нахожусь», и все исчезает, снова приходит к власти обыденная серость. Ясное рассудочное сознание не противоречит озаренным восприятиям, конечно, но подобной практикой «забывания» можно вызвать к жизни те ОзВ, которые по привычке не проявляются в данных обстоятельствах, запоминать их и тренироваться испытывать независимо от интерпретаций. И поскольку проявляются те восприятия, которых до этого не было, это означает, что «я» прежний — уже не «я» этот, ведь «я» — это лишь обозначение совокупности восприятий, проявляющихся в этом месте.