Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая

Светит жаркое солнце
В чистом и ясном небе.
Опадают цветы под ветром,
Лепестками земля алеет.
Сбруя коней сверкает,
Сияют нити уздечек.
Пролился ливень на листья,
Зелень подернулась дымкой.
Так мягки травы лесные,
Объята река весною.
Белоснежных цветов лепестками
Укрыты дворца ступени.
Жалко, в счастливую пору
Мало веселых свиданий!
Верткие ласточки в небе
Вьются в радостном танце.

Эти стихи удивительны тем, что их можно читать наоборот — снизу вверх строка за строкой и справа налево слово за словом — и они остаются такими же, не теряя своего очарования.

В танце радостном вьются
В небе ласточки верткие.
Свиданий веселых мало
В счастливую пору  —  жалко!
Ступени дворца укрыты
Лепестками цветов белоснежных.
Весною река объята,
Лесные травы так мягки.
Дымкой подернулась зелень.
На листья ливень пролился.
Уздечек нити сияют,
Сверкает конская сбруя.
Алеет земля лепестками,
Под ветром цветы опадают.
В небе ясном и чистом
Солнце жаркое светит.

По приезде в Шаосин Хун Май устроил пиршество в Зале Умиротворения Юэ^{428}, на которое пригласил новых своих подчиненных. В нижней части залы, соблюдая строгий порядок, сидели служащие из четырех отделов и шести служб^{429}. Надо сказать, что в этот день кушанья и напитки отличались изумительным вкусом, а фрукты поражали свежестью. Когда гости уже трижды приложились к вину, в зале появились певички, среди которых особенно выделялась некая Ван Ин. В своих изящных ручках, похожих на стебли весеннего бамбука или нежнейший тростник, она держала увитую золотыми нитями свирель с изображением дракона. Девушка приложила ее к губам, и по зале заструилась чистая мелодия. От ее красоты и торжественности гости пришли в восхищение. Хун Май тут же приказал слугам принести четыре драгоценности кабинета. Певичка продолжала играть, а поэт, охваченный вдохновением, принялся сочинять стихи. Через несколько мгновений стихотворение под названием «Красавица Юй» было уже готово. Послушайте его:

Из башни нефритовой звуки свирели
    до слуха вдруг донеслись.
Песнь, бирюзовое небо пронзая,
    летит стремительно ввысь.
Мелодии гун, шан, цзяо и юй
    на закат плывут, на восход.
В изумлении вижу: встревожен дракон
    в бирюзовой пучине вод.
Устремляются звонкие чистые звуки
    в голубой небосвод.
Знаю, вовеки мне не забыть
    Лянчжоуской песни^{430} полет.
Песня насквозь пронзит облака,
    камни она разорвет.
Песня мгновенно исчезнет вдали,
    бесследно ввысь уплывет.
Цветы мэйхуа^{431} облетают  —
Чудится:
В воздухе тихо звенит
Драгоценный нефрит.

Хун Май сложил столь прекрасное стихотворение легко и быстро. Стоит ли этому удивляться? Как говорят в этих случаях: из уст поэта сыпались перлы слов и струилась парча изящных фраз. Хозяин прочитал стихи гостям.

— Великолепно сложено! — воскликнули они в восхищении. — И совершенно ново по содержанию!

Хор подобострастного восхваления был нарушен громким смехом одного гостя.

— Ваша светлость, стихотворение о драконовой свирели действительно прекрасно, — проговорил гость, оказавшийся помощником правителя округа Кун Дэмином, — однако каждая его строка взята из стихов старых поэтов.

— Может быть, господин Кун соблаговолит объяснить? — проговорил обескураженный Хун.

— Извольте! — Кун подошел к столу, за которым сидел хозяин, и стал разъяснять фразу за фразой.

— Вот ваша первая фраза: — «Из башни нефритовой звуки свирели до слуха вдруг донеслись». Она взята из стихотворения «Отшельник» сунского поэта Чжан Цзывэя^{432}. Помните, что в нем говорится?

Как же узнать, почему так свежи
    краски дворцовых террас?
В небе взойдя, Пэнлай и Инчжоу^{433}
    луна озарила тотчас.

В Хладном Дворце^{434} мелодия циня
    плывет, возносится ввысь,
Из башни нефритовой звуки свирели
    до слуха вдруг донеслись.