На лице вузовца мука, борьба:
– Сам не знаю, что делать… Это называется потерять волю… А раньше какая была сила воли!.. Ехал в Москву, храбрился!.. Мечтал покорить едва не весь мир!.. Казалось, всё в моей власти!.. А выходит, не всё… И главное, каждый день так: подойду к вашей сестре на Тверской, договорюсь, сторгуюсь, а потом вдруг как побегу прочь! А завтра снова на Тверской… Ужас, что такое!..
Фроська:
– Бояться хуже. Кто боится, тот скорей попадается, – как с вашей стороны, так и с нашей. Тут у нас были, которые…
Вузовец не слушает ее, мучается своим, вдруг выкрикивает с восторгом, как победитель:
– А вчера я все-таки победил себя! Уже вошел к одной в комнату, уже снял пальто, шапку, а когда она вышла в кухню с кувшином за водой, я кубарем как покатился по лестнице вниз! И убежал… Только она все-таки успела вылить мне на голову с третьего этажа ведро вонючих помоев… Зато потом, весь день я так хорошо себя чувствовал, таким героем, что переборол-таки себя, убежал!
Фроська со злобой:
– Ненормальный! Тогда зачем же ты за мной с самой Театральной волокся? Кто тебя просил? Хотел над бедной девушкой посмеяться?
Вузовец не то смущаясь, не то пугаясь:
– Вы не сердитесь, не сердитесь. Я еще, может, пойду… – Указывает, щурясь, на руины: – А там у вас как? Какая-нибудь мебель?
Фроська с усмешкой:
– Зачем мебель? Просто земля, вроде песочка. Мебель хуже: на ней скорей всякая паршь разводится. Об этом-то вы не беспокойтесь, там у нас хорошо, чисто. Вот пойдемте, посмотрим. Только посмотрим.
Она поднимает его, он встает, она тащит его за подмышку, он упирается, как бык перед воротами бойни, но все же понем ногу сдается, шаг за шагом идет.
Фроська повторяет:
– Только посмотришь!.. Оставаться не будешь! Только посмотришь местность!..
Вузовец доходит с ней до пролома в стене, а там со всей проснувшейся в нем силой вдруг вырывается из ее рук:
– Нет! Решил! Не пойду! Не хочу!
Она ловит его сзади за плечи, силится протолкнуть в дыру в стене.
Он вывертывается, бежит к выходу. Она кидается за ним:
– Девочки! Держите его! Держите паршивца! Два часа голову даром крутил!
Хватает с земли кирпичину, заносит руку с кирпичиной выше головы.
Настя вскакивает, бежит, наклоняется на бегу за камнем:
– Бей его, супника! Бей!
Фроська швыряет через стену в вузовца кирпичом. С торжеством:
– Попала! В самую хребину! Так и согнулся! Будет помнить, как бедных девушек обманывать!
Беременная выходит из тени на свет, дико улыбается при луне:
– А все-таки хорошо попала? Так ему! Их, таких, учить надо! Без денег хотел! Нам тоже не даром достается!
Осиповна с камнем в руках, взволнованная, дрожащая, зеленая при луне:
– Котовать пришел! У нас своих котов много!
Антоновна по-старушечьи, удаляясь на свое место:
– Я сразу заметила, что холуй. Жужжит и жужжит у Фроськи над ухом, как пчела.
Расходятся по углам, мало-помалу успокаиваются.
XIII
Цыганка Варя, вся в ярких лентах, бусах, монетах, сильно пьяная, выходит через пролом из глубины развалин, пляшет по середине зала, сверкает в лунном свете, поет:
Как шофера не любить, Когда он чисто ходит?.. На нем кожана тужурка С ума меня сводит… Тра-ла-ла-ла-ла…Коренастый молодой мужчина во всем кожаном, новом, блестящем, тоже пьяный, идет за ней, держит вытянутые руки выше головы, бьет в ладоши, как в бубны, пританцовывает, поет с сияющим, красным лицом:
Отчего да почему, да по какому случаю…Цыганка ко всем женщинам дико, разливисто:
– Девочки!.. Родненькие!.. Я сегодня гуляю!.. – Взмахивает рукой, вскрикивает, плачет…
Мужчина пьяным удалым криком:
– Давай, давай!.. Блаженство и рай, садись на край и ножками болтай!.. Йэх-ма!.. Ха-ха-ха…
Цыганка в слезах, пропащим выкриком:
– Девочки!.. Месячного своего провожаю!.. Помесячно со мной жил, а теперь женится на землячке!..
Мужчина заглушает ее:
– Варя! Прощай!
В пьяном слезливом восторге обнимает, целует ее.
Антоновна, Осиповна, Настя, Фроська, Манька-Одесса, беременная широким табором провожают их к выходу.
Пара исчезает за руинами, и некоторое время слышно, как бывший месячный пьяно горланит в ночи "Разлуку"…
Над одной из стен развалин появляются головы любопытных: посмотрят смеющимися лицами внутрь руин и уходят…
XIV
Осиповна подходит к стене, к голове одного любопытного:
– Усатый, угости покурить.
Голова на стене, в приличной шляпе, с громадными горизонтальными усами: