– Ах, замолчите вы! Молчите! Хочется самообмана, хочется сделать похожим на настоящую любовь, а вы…
– Если заплатите хорошо, тогда можно сделать похожим на настоящую любовь.
– Ах, вы опять о своем: "заплатите" да "заплатите"!.. Это после! Потом!
– Не-ет! На "потом" я тоже не согласна! Давайте теперь!
– Ванда! Как вы не понимаете, что речью о "плате", раз говорами о "деньгах" вы убиваете во мне к вам как к женщине всякое чувство, всякую симпатию!
– А вы тоже убиваете во мне всякую симпатию к вам как к мужчине, когда отказываетесь платить вперед. Не мальчик, и наши правила должны бы, кажется, знать.
Шибалин лежит лицом на ее груди, стонет, боится рас крыть глаза.
– О-о-о!.. Вы уже испортили все мое настроение!.. Ванда:
– А вы – мое!
– О-о-о!.. Что вы со мной делаете?..
– А вы что со мной делаете?
– Хочется иллюзии, хочется хотя на миг искренней женской ласки, неподдельной, бескорыстной!.. А вы!..
– Что я? Когда деньги заплатите, тогда я успокоюсь и смогу искренне, от всей души, дать вам неподдельную ласку! Атак, конечно, мне придется заставлять себя, притворяться! Разве вам не все равно, когда платить: вперед или потом? И так платить, и так платить!
– О-о-о!.. "Платить"… "Платить"…
С корчами, со стоном достает деньги, глядит на них узенькими щелочками глаз:
– Столько довольно?
– Это мне?
– А то кому же!
– Если мне, то мало. Меня нельзя равнять с другими. Потому что, как вы сами видите, с каждым я не хожу.
Шибалин, не желая глядеть на свет, щурится, достает еще бумажку:
– Ну а теперь довольно?
Ванда держит в руках полученное.
– За визит довольно. А теперь дайте мне что-нибудь сверх, на подарок.
Шибалин, уже не отдавая себе отчета в том, что делает, сует ей еще одну скомканную бумажку.
– Вот теперь спасибо. Теперь можно идти. Теперь по крайней мере буду знать, с каким человеком иду.
Она поднимает его, они идут, обнявшись, к задней стене. Шибалин голосом больного:
– Жаль, что у вас нет хорошего помещения…
Ванда тоном утешения:
– Что же делать. К вам, вы говорите, неудобно. Ко мне тоже нельзя: я в семье живу. В номера – незарегистрированных не пускают. Приходится мириться.
– А там очень плохо?
– Нет. Там хорошо, там у нас есть совсем отдельное помещение: всего для двух-трех парочек. Только туда бывает трудно попадать: очень узкий пролаз. Не знаю, как вы, с вашей солидностью, туда пролезете. Хотя, впрочем, пролезете. И не такие пролезали.
Они останавливаются перед средней лисьей норой.
Ванда становится на колени, берет свою широкополую парижскую шляпу в зубы, лезет на четвереньках вглубь, под фундамент стены, тонет во тьме.
Шибалин высохшими губами ей вдогонку:
– А там ведь темно? Ванда бодро из тьмы:
– Ничего! Можно спичку зажечь!
Шибалин падает на землю и на животе, с великими трудностями, продирается в слишком узкую щель. Пачка писаний про любовь, данная ему Верой, выпадает из его кармана, рассыпается по земле. Он поспешно сгребает ее и запихивает обратно в карман…
Комментарии
(М. В. Михайлова)
ПУТЬ К ЖЕНЩИНЕ.Впервые роман полностью опубликован "Московским товариществом писателей" в 1928 г. В 1934 г. был издан в Польше. Первоначальное название – "Путь к далекой". Части романа печатались в журнале "Новый мир": первая – *под названием "Знакомые и незнакомые" (1927. No 2); третья – под названием "Ночь" (1926. No 6). Она же публиковалась в немецком издании. Вторая часть – "На земной планете" отдельно не печаталась.
Сам Никандров рассматривал это произведение как шаг вперед в своем творчестве, хотя многие критики советовали ему уйти от сатиры и вернуться к лирической интонации "Берегового ветра". "Не могу же я толочься на месте, на одном "Береговом ветре"!" – возмущался он в письме к Н. С. Клестову-Ангарскому от 4 марта 1927 г. (РГАЛИ. Ф. 24. Оп. 1. Ед. хр. 50). Писатель относил этот роман "ко второму сорту", подчеркивая, что "книги первого сорта мною еще не написаны", а все остальное, им созданное, должно быть причислено "к третьему сорту" [Перегудов А. На рассвете. – "Новый мир". 1980. No 1).
Роман вырос из задуманной ранее пьесы. Мысль о драматургии никогда не покидала Никандрова, тем более что умение создавать выразительные диалоги, через речь раскрывать характер персонажа действительно составляли отличи тельную особенность его дарования, "..я рожден быть великим… драматургом", – шутил он в письме Н. И. Замошкину от 4 февраля 1937 г. (РГАЛИ. Ф. 2569. Оп. 1. Ед. хр. 284). Но пьеса не получилась – и в итоге он "из 3-х действий пьесы сделал три повести, дал им отдельные названия… Все три части "объединил" одной идеей, носителем которой является Шибалин" (см. письмо Клестову-Ангарскому от 23 ноября 192(?) г. – РГАЛИ. Ф. 24. Оп. 1. Ед. хр. 50). Однако драматургический элемент, несомненно, сохранился. На это обратил внимание писавший внутреннюю рецензию на повесть "На земной планете" И. И. Скворцов-Степанов: "Первые 27, по жалуй, 30 стр. будут иметь большой успех при исполнении чтецами… Многие "парочки" – совершенно живые" (РГАЛИ. Ф. 1328. Оп. 3. Ед. хр. 276).