Немногочисленные посетители встретили это высказывание сдержанными смешками: великан, благодаря своей комплекции, мог, по мнению односельчан, выпить за один вечер добрую четверть трактирных запасов пива. Правда, никогда подобного не проделывал, но и хорошо: попробуй, успокой такого, если во хмелю разгуляется!
— И правда, Щепка! — поддержал трактирщика приятным тенором высокий четвертьэльф, чей сад соседствовал с садом Гримгирда. — Если ты его прибьёшь, кто нам про чужака расскажет, а?
— А может, позже, когда все соберутся? — говорить у великана настроения сейчас не было.
— Говори, Грим. А то про скалу буду думать! — шутливо пригрозил Щепка.
— Ну, если про скалу‑у‑у… — тяжело вздохнув, протянул здоровяк. — Вот только вам про какого именно, а?
— То есть как это? Их что, много, что ли?! — посыпалось с разных сторон.
— Тихо! — дав петуха, перекрыл гомон трактирщик. — Я щас мальцов пошлю, пусть людей позовут. Прав Грим. Пусть все соберутся.
Возражений не было. Несколько чужаков — это не одиночка, сумевший как‑то просочиться мимо караульных. Это уже серьёзно. Так можно и нападение проспать.
Где‑то через полчаса зал заполнился едва до половины: изначально ведь строили пристанище для караванщиков. С запасом. Чтобы и гостям было где разместиться, и соседям, прибывающим на ярмарку, да и самим у стеночки не стоять. Сообща строили. Всем миром. Потом, опять же, всем обществом назначили прапрапрапрадеда нынешнего трактирщика ответственным. Мол, содержи в порядке, а что сверх этого наторгуешь — твоё. И традиция сразу родилась: когда собираются решать что‑то важное, квас либо что ещё нехмельное и лёгкая закуска — бесплатно. Покрепче — нальют уже за плату. Но и то: раз нальют, другой, а на третий просто не позовут на совет.
Подождав, когда все рассядутся и слегка угомонятся, Грим кашлянул:
— Почтенные. В общем, тут такое дело. Что старого Гельда убили и теперь вместо него мертвец, вы уже знаете. Что чужак в долине появился — тоже. Видели, когда он ко мне еду покупать приходил, — тут великану пришлось недолго подождать, пока стихнет согласный гул. — Расплатился чужак, — Садовод вытащил из небольшого кармашка в поясе полученную от Хассрата монету и пустил её по кругу, — вот этим. Я таких денег не видел, но, может, кто узнает?
Пока серебряный ходил по рукам, Гримгирд счёл за лучшее помолчать. Вообще, он успел уже не один раз пожалеть о своём решении посидеть сегодня за кружечкой. В конце концов, выпить и дома можно было, да вот поди ж ты! Компании захотелось! Вот и получил. Компанию. Беда была в том, что после рассказа все захотят узнать его мнение. То самое, которого пока ещё не было. Ни о Гельде‑младшем, ни о чужаках. Окончательного.
— Никогда таких не видел, — наконец объявил трактирщик, возвращая монету хозяину. — И что?
— А ничего, — пожал плечами Грим. — По‑нашему он говорить не умеет. Пришёл с женой и дитём. Живут сейчас в башне.
От выражения недоверия присутствующих удержало только одно: великан никогда не был склонен к розыгрышам. Не водилось за ним такой привычки. Но и для молчаливого переваривания такой новости тоже потребовалось время.
— А сегодня, — продолжил здоровяк, немного выждав, — ещё полтора десятка пришли. И тоже оттуда же — из‑за Каменных Клыков.
— А с чего ты взял, что из‑за Клыков?! — почти в один голос спросили Щепка и Левый, полудварф, по своей привычке занимавший небольшой столик в самом тёмном углу зала. Его отец лет семьдесят назад поссорился с кем‑то и был вынужден, оставив родные подземелья, переселиться на поверхность.
В чём там было дело, никто не знал, однако родичи отщепенца тайком от него просили своих знакомых в долине помочь изгнаннику обустроиться. Но тот и сам прекрасно справился, сначала нанимаясь строить и чинить дома, сараи и тому подобное, а потом каким‑то образом сойдясь с довольно молодой, но уже изрядно вредной вдовой, обременённой тремя детьми. Как они нашли общий язык, никто не знает, однако же через год после свадьбы (а сыграли её по всем правилам), помимо приёмных, новоявленный долинщик получил ещё и парочку собственных сыновей. Двойняшек.
Близнецами полудварфы не были, но тем не менее всюду старались ходить вместе. Причём один предпочитал держаться справа, а второй, соответственно, слева. И прозвища мальчишки получили ещё в детстве: Правый и Левый. Время шло, дети выросли, обзавелись семьями, разъехались по разным концам долины, а прозвища так и остались.