Со стороны молодого такое поведение было вопиющей наглостью, и Грибник открыл уже рот, чтобы высказать своё возмущение столь явной непочтительностью, однако вспомнив, с чем имеет дело, решил всё же посмотреть магическим зрением. Облако тьмы, окружавшее фолиант, не просто оказалось гуще, чем на первых экземплярах, оно колыхалось словно живое, то и дело выбрасывая в сторону дварфа длинные языки. На хозяина же башни, что интересно, тьма не обращала никакого внимания. «Своего чует!» — подумал маг и сам удивился собственному неудовольствию, после чего вспомнил, что всё ещё стоит с глупым видом, и промямлил:
— Э‑э‑э… Я, господин Гельд, это… Лист бы перевернуть, а?
— Глупости! — припечатал орк. — Никого они не ненавидят. А что ваших проповедников вешают, так у нас в степях их вообще волкам скармливают. Проповедников, в смысле. Даже в жертву не приносят, потому что наши духи ими брезгуют.
— Как это?! — поразился Лиртво. — Как ваши духи могут брезговать человеческими жертвами? Они же… — целитель хотел было ляпнуть «придуманные», но вовремя прикусил язык — учитель любил повторять: «Ты можешь не верить в чужих богов, но никогда не высказывай пренебрежения к ним».
— …злобные, кровожадные и не любят никого, кроме нас, — закончил мысль сержант, — так, да?
— Ну‑у‑у…
— Да ла‑а‑дно! Все так думают. Во всяком случае, все те, кто у нас не жил. А духи у нас обычные. Как, вон, у остроухих тех же самых. Только не лесные, а степные. И от хорошей жертвы не отказываются.
— А проповедники Справедливого, получается, плохие? — к удивлению самого Лиртво, последние слова зеленошкурого царапнули обидой.
— Ну, плохие или нет, не знаю, но только шаманы говорят, что их души никуда не уходят. Так и шляются без присмотра. Разве что на чёрных шаманов набредут, — Шурраг, заметив реакцию собеседника, перестал скалиться. — Это как ваши некроманты примерно. Не знаю. У нас о них легенды ходят. Стр‑ра‑ашные! — долго сохранять серьёзность у орка сегодня не получалось. И причины для этого имелись самые уважительные. Во‑первых, переход до эльфийского леса прошёл спокойно — никаких неприятных сюрпризов ни боги, ни духи не преподнесли, а речных разбойников в этих местах отродясь не водилось. Во‑вторых, стоянки у остроухих всегда были самыми безопасными. То ли оттого, что нарушитель порядка рисковал не деньгами, а жизнью, то ли оттого, что принимали здесь далеко не каждого. Тем не менее, гости даже часовых не выставляли, выказывая уважение к хозяевам. Наконец, сам торговец, пользуясь возможностью, распорядился отдыхать и выдал каждому из своих по небольшому кувшинчику здешнего лёгкого вина. Не самого лучшего по местным меркам, конечно, но и не той кислятины, которую нещадно разбавляют трактирщики в человеческих землях. Вот и сидели сейчас по всей гостевой поляне одиночки и небольшие группки, наслаждаясь покоем.
Впрочем, беглец понимал, что, несмотря на всеобщую кажущуюся расслабленность его без надзора не оставят. Понимал и, как ни странно, был благодарен за недоверие: слишком уж нелицеприятные истории ходили в Храме об обитателях этих лесов. Страшные, прямо говоря, истории. И потому постоянное присутствие рядом зелёной клыкастой физиономии не раздражало, а, наоборот, успокаивало. Да и разговор получался познавательным, местами даже очень. Про тех же остроухих, к примеру…
— Вот сам подумай, — с лёгкой насмешкой вещал сержант, — стал бы ты пускать в свой храм кого попало, а? И не просто кого попало, а такого, который там гадить начнёт, а? И не одного, а сотню, тысячу, а?
По словам старого наёмника выходило, что не такие уж здешние жители и злобные. Просто дом защищают. От варваров. Точнее, от уличной швали. Да и вообще…
— Тоже врут, — всё так же легко развеивал очередной миф Шурраг. — Вот чего нам делить, а? Мы к степи привычные, ушастые — к лесу. Для нас главное богатство — это стада, а для них… Знаешь, Лирт, а я ведь до сих пор точно сказать не могу! Но уж не наши овцы, быки и кони — точно! Наконец, женщин мы друг у друга не воруем. И с чего ссориться, а?… Во‑о‑о! — хорошо знакомый целителю когтистый палец опять поучительно ткнул в небо…