Из воспоминаний здоровяка вырвало возмущённое блеяние: вредная скотина металась на привязи, пытаясь рвануть в бой, но крепкая верёвка не пускала. В той стороне, куда были направлены острые длинные рога, Грим разглядел несколько сгустков тьмы. Подхватив дротик, он резко оттолкнулся левой рукой от земли и метнул его в ближайшую тень. «Попал!» — радостно отметило сознание, и сразу же от лёжки чужака один за другим донеслись два щелчка тетивы. «Быстро что-то, — засомневался здоровяк, поднимая второй дротик и всматриваясь в темноту. — Если промазал, придётся стрелы потом искать». Чуть прищурив глаза, он всматривался в ночь, выискивая очередную цель. Однако, к огромному разочарованию великана, ничего не находил, да и козёл, как-то вдруг перестав беситься, теперь просто громко орал, то ли жалуясь на свою козлиную судьбу, то ли выражая презрение трусливо сбежавшим врагам.
— Хасси! — наконец позвал Грим, поднимаясь на ноги. — Хасси! Идти! Искать!
Через пять минут, глядя на двух убитых напарником волков, великан почесал в затылке:
— И как это у тебя получилось, а?
Хассрат, догадавшийся о смысле вопроса, порадовался незнанию языка. При желании он мог видеть в полной темноте. Не так хорошо и далеко, конечно, как на свету, но на сотню шагов — очень даже сносно. Вот только рассказывать о своих необычных способностях считал преждевременным. В конце концов, именно из-за них им пришлось бежать. Поэтому, даже не пытаясь хоть как-то ответить, воин осторожно вырезал ножом стрелы, затем ухватил обоих добытых зверей за передние лапы и не спеша зашагал в сторону стоянки: на сегодня охота, похоже, была закончена.
Через день, неся три свёрнутых в рулон шкуры и таща за собой двух упитанных баранов (благодарные пастухи хотели ещё и того самого козла всучить, но не получилось), довольные охотники отправились обратно. Волчица явно решила, что трёх потерянных щенков с неё достаточно, и увела выводок. Не забыв, правда, напомнить двуногим, кто именно хозяин в этих горах. Во всяком случае, именно так истолковал Хассрат дружный вой, раздавшийся под конец второй ночи и переполошивший стадо. Перепуганные животные, никогда раньше не слышавшие подобного «концерта» настолько близко, чуть было не понеслись в сторону ближайшей пропасти. Положение спас старик, издавший своей лужёной глоткой нечто неописуемое.
— Крик прародителя, — пояснил орк позже. — Мальчик не станет воином, пока не сможет его повторить, — о том, что это было далеко не единственным испытанием, пастух говорить не стал. Потом как-нибудь. Может быть. Если захочется вспомнить молодость.
Последние три недели Словоблуд находился в состоянии тихой ярости, постоянно вспоминая и проклиная тот день, когда сделал неправильный выбор. Тогда к нему в камеру вошёл маленький пухлый жрец и тихим, лишённым каких-либо эмоций голосом предложил выбирать между петлёй и служением Справедливому. Словоблуд от радости готов был по потолку бегать. Недоумок.
Прежде всего от него потребовали отдать кровь.
— Вы же понимаете, брат, — ласково улыбаясь, объяснял долгорясый, — что заниматься вы будете очень щекотливыми делами. И Храм должен… Да что там должен?! Просто обязан быть уверенным в сохранении своих секретов!
Затем Словоблуда и два десятка таких же глупцов привели в большую комнату, где на примере какого-то бедолаги показали, чем грозит разглашение тайны или даже просто невыполнение приказа. А потом… За всё время своей разбойничьей вольницы бывший главарь, а ныне служитель — тайный! — Справедливого не пролил столько крови, сколько за последние три года! И всё ради очередного слуха о появлении сотворённой мерзкими некромантами нежити, уничтоженной потом доблестными паладинами в рясах. Хотя нет, не всё. Ещё были те, кому Храм не мог либо опасался предъявить обвинения открыто. Неугодные — ах, какая жалость! — становились жертвами ночных грабителей или работничков с большой дороги. Или сгорали в ни с того, ни с сего запылавших среди ночи домах. Или… Или.
В последний раз им приказали добраться до одной из глухих деревенек в предгорьях, забрать оттуда годовалого мальчишку и целым и невредимым доставить в один из захолустных монастырей. Дело как дело. Что придётся убить родителей, не пожелавших отдать своё дитя жрецам добровольно, никого не беспокоило. Сами виноваты.
Сложности начались, когда отряд добрался до места: сначала их направили совсем в другой конец селения, потом оказалось, что нужная семья успела сбежать… Помянув Неправедного, Словоблуд с минуту раздумывал, не спалить ли пару домов, однако это означало дать беглецам лишнее время, да и угрюмые мужики с вилами и топорами в руках, поглядывающие из-за заборов, вовсе не выглядели такими уж беззащитными. Поэтому, плюнув на землю и пообещав себе на обратном пути обязательно сюда заглянуть, он приказал начать погоню.