– Что ещё случилось?
"Прошу капитана немедленно пройти в рубку, - высветилось на экране, - прошу не задерживаться".
Я натянул на себя рубашку и выбежал из каюты. Воспользовался лифтом и уже через несколько секунд был в рубке. На обзорных экранах почти беспрерывно мелькали яркие вспышки. Я медленно опустился в кресло и нажал голубую клавишу:
– Что происходит?
"Корабль вошёл в пылевой пояс. Концентрация пыли повышается. Уже сейчас она значительно выше нормы и приближается к опасному пределу. К тому же в поясе могут оказаться относительно крупные частицы, против которых наша защита окажется бессильной".
– Как лучше всего избежать столкновения?
"Нужно снизить нашу скорость, хотя бы до трети це".
– Но тогда значительно вырастет время полёта.
"Только при трети це я смогу гарантировать хотя бы относительную безопасность корабля".
– Есть ли другие варианты?
"Затормозить, вернуться назад и попытаться обойти пылевой пояс. Но мы не знаем конфигурации и протяженности этого пояса и вряд ли сумеем выиграть на этом манёвре время".
– Мы возвращаемся, - почти не раздумывая, сказал я, - попытайся обойти пылевой пояс.
"Вероятность того, что этим мы выиграем время, составляет менее одного процента".
– Всё равно, мы возвращаемся. Приказываю начать торможение.
"Приказ принят к исполнению. Скорость будет погашена до нуля через шесть часов".
Звездолёт быстро развернулся кормой вперед и запустил маршевые двигатели.
– Я буду в капитанской каюте, - сказал я, поднявшись с кресла.
Но выйти из рубки уже не успел. Тяжёлый и страшный удар бросил меня на пол и сразу же, со всего размаху, на потолок. Экраны заднего обзора озарила чудовищная вспышка взрыва, и они погасли. Это я всё-таки успел заметить, когда падал. Одновременно со взрывом умолкли двигатели. Я ухватился обеими руками за решетку вентиляционной системы. Вцепился мертвой хваткой, такой на меня накатил страх и ужас. Корабль вращался, словно соломинка в водовороте, звёзды так и мелькали на работающих экранах. И я не мог понять, что же случилось с кораблем. То самое столкновение, о возможной опасности которого меня предупреждал кибермозг? Или того хуже, если взорвался двигатель. Что с кораблем? Уцелел ли кибермозг?…
Кибермозг уцелел. Включились двигатели ориентации, которые хоть и медленно, но всё же остановили сумасшедшее вращение. У меня появилось ощущение, что я куда-то падаю, а все незакрепленные предметы наоборот всплыли. Это наступила невесомость, которую я испытывал на себе по сути дела в первый раз. Но, как к счастью оказалось, космической болезнью я не страдаю. С трудом я заставил себя разжать пальцы, они успели онеметь и слушались плохо. Ну и чёрт с ними. Я оттолкнулся от потолка и спланировал к креслу. С непривычки промазал, довольно больно стукнулся и только после этого опустился на место. Застегнул пристяжные ремни, чтобы не всплыть, и вдавил голубую кнопку:
– ЦНЛ, что произошло? - мой голос непроизвольно дрожал и срывался. Ответа не последовало, и мне пришлось повторять.
"Мне страшно, Вик, - совсем уж неожиданно высветилась на экране надпись неровными буквами, - я боюсь".
До этого события я даже не смог бы предположить, что машина, холодный и неживой кибермозг, может сказать такое. Но и в тот момент, если сказать честно, я не задумывался об этом и даже, несмотря на очевидное, совсем забыл, что разговариваю с машиной, а не с человеком.
– Я тоже боюсь. Но вместе что-нибудь постараемся придумать. Скажи только, что произошло?
"Столкновение с крупной частицей на релятивистской скорости вызвало взрыв эквивалентом более пяти гигатонн. Компенсаторы перегрузок едва выдержали… Но и то не везде… Мне страшно".
– Не бойся, если мы уцелели, то что-нибудь придумаем.
– Мне показалось, что я сейчас умру, я был почти уверен в этом, - голос, прозвучавший из динамиков, оказался детским, точнее говоря мальчишеским. Но тогда я не придал и этому никакого значения. - Два двигателя мгновенно захлебнулись. Хорошо ещё, что реакторы не сдетонировали, а то бы мы сейчас разлетались в разные стороны со скоростью света, по частям.
– Что мы сможем сделать? - спросил я, потому что своих мыслей по этому поводу у меня и не могло возникнуть.
– Сейчас, подумаем. - Несколько секунд по экрану стайками перепуганных рыбешек бегали цифры и слова, которые я не успевал уловить. Мерцали планы и схемы корабельных коммуникаций. - Где-то произошло разрушение линий контроля. Ниже шестнадцатой палубы я ничего не вижу и не могу контролировать.
– Нужно починить эти линии.
– Пока это не самое главное. Если серьёзно пострадали двигатели, то линии могут оказаться и вовсе ненужными. Потому что мы тогда превратимся в "летучего голландца".
– Я могу добраться до двигателей и посмотреть, что с ними.
– Хорошо, попробуй, я буду тебя инструктировать. Ты знаешь, где находятся скафандры?
– Ага, ближайшие у первого шлюза.
– Иди туда, тебе придётся надеть скафандр.
– Ты можешь включить гравитацию? - спросил я, потому что невесомость не очень-то меня привлекала.
– Пока нет, - последовал ответ. - Ну, иди же, одевайся.
– Уже иду.
До первого шлюза я добрался быстро. Но это стоило мне нескольких синяков и шишек, так как опыта пребывания в невесомости у меня не было никакого. На решетчатых стойках возле шлюза имелся весь парк скафандров. Начиная от плёночного сверхлёгкого и заканчивая бронированным сейфом скафандра высшей защиты. Какой из них выбрать? Задумываться над этим мне не пришлось, потому что ожил встроенный в стену динамик внутренней связи:
– Надевай средний скафандр. В тяжёлом и СВЗ без моей помощи туда не пройти. Вот этот, крайний, тебе вполне подойдет.
Я с трудом влез в толстый, сделанный из многослойной триоткани, скафандр. Надел большой полупрозрачный гермошлем. Но в этот момент заморгал на стене красный аварийный сигнал. Я приподнял гермошлем, потому что он отрезал все звуки:
– Ещё что-то случилось?
– Пока нет. Включи рацию, а то я не смогу тебя инструктировать. Зелёная кнопка на левом плечевом щитке.
– Извини, включаю. - Нажав кнопку, я снова надел гермошлем. - Я готов.
– Возьми на стеллаже пятый набор инструментов. Оранжевый контейнер.
– Этот?
– Он самый. Пристегни его к скафандру, на груди есть специальные фиксаторы, ага, это они.
– Всё?
– Ещё нет, сними с кронштейна видеокамеру полного обзора.
– Эту? - я указал на матовый шар, висевший возле двери шлюза.
– Да, её.
Я потянул камеру, но она и не пошевелилась.
– Не снимается.
– Слева внизу защелка. Вот так, хорошо. На левом плече у тебя есть для неё гнездо. Да, оно самое.
– Вставил. Теперь всё?
– Нет, надень ранцевый двигатель, на всякий случай, не повредит. Ага, он самый. Теперь иди к лифту.
Лифт был рядом. Дверь передо мной открылась, но кабинки за ней не было, только глухая, лишённая света чернота шахты.
– Похоже, что шахту немного деформировало, - прозвучал из наушников комментарий. - В шахте прошли ударные перегрузки в несколько сотен же. К нижним отсекам лифт не может спуститься. Так что лети так, здесь же невесомость.