– Ну и как, уже осознали свою вину? - и, не дождавшись ответа, продолжил, - ну да ладно, ругаться всё равно некогда. На Дивере мы сегодня уже последний день. Завтра утром грузимся на "Иглу", а примерно через три месяца будем на Земле.
– Кирилл, почему такая спешка? - спросила мама.
– Капитан Рикст не намерен здесь задерживаться. У него есть свой приказ, своя программа и свои планы.
– Не могу понять.
– "Игла" - это не какой-то транспорт, а крейсер СБ. Ну, да и это неважно. Сейчас я ухожу, будем останавливать и консервировать энергостанцию, и до утра, скорее всего, не вернусь. Так что собираться вам придётся без меня. И вы, Лина с Серёжей, тоже идите и собирайтесь. Максим просил вам передать, что и его до утра вы можете не ждать.
Сказав всё это, папа ушел. В нашем посёлке он был главным энергетиком и был обязан собственными руками отключить всё то, что здесь было его работой.
– А Серёжка спит, - сказал я тете Лине.
– Ну, пусть и дальше спит. А то вы наверно всю ночь не спали, к своему побегу готовились. Да и всё равно, в сборах от вас пользы практически никакой, одна только помеха.
Сборы не заняли много времени, потому что к ним мы уже не один месяц готовились. Мы с мамой быстро сложили всё самое необходимое в сумки. А всё то, что останется здесь, привели хоть в какой-то порядок. И если уж кто-то побывает тут после нас, то пусть видит, что люди отсюда не бежали, а ушли вполне организованно. Когда мы закончили, мама ушла помогать тете Лине собираться. А я, оставшись один, только сейчас и заметил, что уже наступил вечер. И тут меня охватила такая грусть: неужели это и есть мой самый последний вечер на Дивере, планете, которая есть и навсегда останется моей Родиной. Неужели я никогда уже больше не буду сидеть в этих креслах, мы с Серёжкой никогда уже не будем бороться на этом ковре… Всё это было столько раз, стало той обыденностью, на которую и внимания не обращаешь, и этого уже никогда больше не будет. Не будет больше шумных и весёлых погонь по лабиринту коридоров, не будет изрядно надоевшей мне игры в мячик с младшими мальчишками, и не будет очередного смотрения старого фильма. Да, этого уже больше не будет, мы уйдём с Дивера, и у нас будет другая, наверно более счастливая жизнь. Может быть, я когда-нибудь и вернусь сюда, но того, что уже прошло, я никогда не смогу вернуть. Да наверно и не захочу, думать о будущем гораздо приятнее, чем жалеть о прошлом. Этими рассуждениями я взял себя в руки и пошёл будить Серёжку.
От того, что я включил свет, Серёжка не проснулся. Но стоило мне положить ему руку на плечо, как он вцепился в неё, словно ища защиты от чего-то неописуемо ужасного. Но он тут же проснулся и, увидев меня, глубоко и облегченно вздохнул, но руку отпустил не сразу.
– Ну что ты, Серёж. Что-то страшное приснилось?
– Ага, - кивнул он в ответ.
– Расскажи, - попросил я, устраиваясь рядом с ним.
– А ты смеяться не будешь?
– Разве я когда-то над тобою смеялся?
– Да уж было дело, и не один раз.
– Тогда я смеялся в воспитательных целях, а сейчас не буду, слово даю.
Серёжка немного поворочался, а потом сел, привалившись спиной к стене:
– Мне приснилось, что будто бы мы летим на "Игле". И капитан говорит нам, что завтра мы будем на Земле. Что, мол, сегодня уснешь, а когда проснешься, то будешь уже на Земле, и всё будет хорошо. Я засыпаю и долго-долго сплю, очень долго, а когда просыпаюсь, то никого вокруг нет, ни единого человека. Я слышу, что где-то далеко звучат голоса, бегу туда, но никого не нахожу. Потом и голоса пропадают. Я иду по кораблю и слышу только свои шаги и эхо от них. И вдруг я замечаю, что вокруг уже и не корабль, а наш посёлок. Всё как всегда, но ни одного человека вокруг. Я кричу, зову хоть кого-нибудь, но всё без результата. И я понимаю, что все улетели, а меня почему-то забыли и оставили. Такой ужас подкатывает, что даже и кричать я уже не могу. Я иду, куда ноги несут, оказываюсь в вашей квартире и снова засыпаю. А просыпаюсь от того, что меня будит какой-то старый и очень нервный человек в капитанской форме. Он говорит мне, что будто бы он - это ты и что я проспал сто лет. Что он собирается умирать, а я должен буду занять его место и так же, как и он, стариться сто лет. Я вскакиваю и бегу от него. Бегу, а он смеется мне вслед и кричит, что, мол, от своей судьбы ещё никто и никогда не смог убежать, сколько бы ни старался… Такой вот сон.
– Странный сон, даже очень странный, хотя и интересный, - сказал я, хотя для себя посчитал всё это обыкновенной ерундой.
– Не интересный, а страшный… Вик, сейчас уже вечер?
– Ага, ты поспал от души. Сейчас уже начался наш последний вечер на Дивере. Завтра утром все мы отбываем с Дивера на посудине капитана Рикста.
– Как, уже завтра? - искренне удивился Серёжка.
– Ага. Капитан не намерен здесь задерживаться, у него свои дела и свои приказы.
– Но тогда же нужно собираться.
– Твоя мама и так уже наверно всё, что нужно, собрала. А моя уже давненько ушла ей помогать. Так что оставайся, они там и без тебя справятся.
– Откуда им знать, что я собираюсь взять с собой. Ты-то у себя уже всё собрал?
– Всё, что нужно, собрал.
– Тогда идём к нам.
– Не могу, я же обещал не выходить из квартиры.
– Ой, - спохватился Серёжка, - я ведь тоже обещал. И что мне сейчас делать?
– Подтверждаю, что тебе разрешили выйти отсюда, а обо мне папа просто-напросто забыл.
– Вик, извини, но я пойду.
– Иди.
– А что ты тут один делать собираешься?
– Ничего не собираюсь… Спать завалюсь, ты-то уже выспался, а я ещё нет.
– Никому бы таких снов не пожелал.
– Да брось ты, Серёг, если хочешь - оставайся, не хочешь - иди и собирай свои вещи.
– Вик, ты что, обиделся что ли?
– Я спать хочу.
– Я только соберусь и снова приду.
– Если тебя отпустят.
Серёжку всё же не отпустили. Я его недолго подождал, а потом, как и собирался, лёг спать. Сам не знаю почему, но я ожидал увидеть во сне живой и зелёный мир, Дивер, мою Родину. Но никаких снов ко мне сегодня не пришло, одна только мрачная бесплотная темнота, словно бы это и не сон, а забытьё. А посреди ночи меня разбудил папа. Он держал в руках тусклый фонарь из служебного комплекта:
– Витя, поднимайся и собирайся, через двадцать минут мы отправляемся на погрузку.
Я пожалел, что мой фонарь остался в зале одиночества, но не бежать же за ним, когда и так времени нет. На ощупь я нашёл и натянул на себя рубашку и брюки. Потом наскоро умылся - вода ещё бежала из крана, хоть и тонкой струйкой. Но света уже не было по всему посёлку, потому что энергостанция была остановлена и законсервирована. Я слышал, как папа объяснял всё это маме, которая, суетясь, готовила на кухне завтрак для нас.
– Вик, иди завтракать, - позвала она.
– Сейчас, - ответил я.
– Не сейчас, а иди, времени и так в обрез, - добавил папа.
Завтрак не отнял у нас много времени. Я быстро сжевал пару бутербродов, запивая их холодным компотом, и сказал, что больше кушать не хочу. Мама не стала как обычно настаивать, чтобы я позавтракал поплотнее, а только тяжело и с каким-то надрывом вздохнула. А папа сказал:
– Надевай на себя свой скафандр, мы пойдём наверх.
– Сейчас там не жарко, - ответил я, но скафандр всё же надел, его в любом случае следовало вернуть на корабль.