Выбрать главу

- Я помогу вам уйти в анабиоз.

- Погоди, пока еще рано...

Я не стал возражать. Тем более что я уже принял управление кораблем. А обстановка в Пустоте, по нашему курсу, явно менялась к худшему. Участилось появление резких флуктуаций, они становились все сложнее и опаснее. На одной из них корабль крутануло так, что я потратил больше десятка минут, чтобы вновь вернуться на курс и скомпенсировать спонтанную отдачу. Пустота была уже очень неспокойна, и полет походил на какой-то дикий трехмерный слалом, поглощающий все мои силы и внимание. Капитан молчал, но я слышал его дыхание и замечал, что оно становится более неровным. Ему без всяких сомнений пора в анабиоз. Как только Пустота станет немного поспокойнее, я переключусь на автопилот и отведу или утащу капитана до капсулы. Но обстановка в Пустоте и не думала улучшаться, она наоборот становилась все более и более опасной. И сейчас мне стало особенно хорошо понятно то, почему звездолетчики перед полетом желают друг другу не чего-то, а именно спокойной Пустоты. Управление звездолетом полностью поглотило не только мое внимание, но и словно бы всего меня целиком. Я стал как бы вовсе не пилотом, а составной частью корабля, его системы управления. И исподволь подтачивающий меня страх отступил далеко на задний план. Конечно, я боялся, боялся совершить ту ошибку, которая может оказаться непоправимой. Но этот страх нисколько не угнетал меня, а даже наоборот, словно бы придавал дополнительные силы. Не знаю, сколько времени это продолжалось, я его не засекал. Может быть один час, а может и несколько. И я все-таки справился с этим, не сорвался с курса, не лег в беспорядочный дрейф и провел звездолет через этот участок неспокойной Пустоты. А когда передо мной, впереди, прямо по курсу, развернулась Пустота, почти полностью спокойная, я даже не поверил в это и еще несколько минут полностью держал на себе управление. Но Пустота оставалась спокойной. И, словно через силу заставив себя, я переключился на режим автопилота. Но капитана на месте не оказалось. И я уже кинулся к выходу из рубки, чтобы бежать и найти его. Но меня остановил его голос, донесшийся по внутрикорабельной связи:

- Вик, я знаю, что ты слышишь меня и уже наверно пытаешься искать. Прошу тебя, не делай этого. Я сейчас нахожусь в камере второго спецшлюза...

На включившемся экране видеосвязи появился капитан. Он был одет в легкий скафандр с прозрачным пузырем гермошлема, откинутым назад, за спину. Второй же спецшлюз был маленькой, гораздо меньше, чем лифтовая, кабинкой.

- Капитан, что вы делаете? - закричал я, и он, услышав меня, посмотрел в зрачок видеокамеры.

- Извини меня, Вик, за то, что я сейчас сделаю. Пусть это даже покажется тебе предательством. Но я просто не могу поступить иначе. Я должен сделать то, что должен...

Он посмотрел мне прямо в глаза, резким движением головы откинул упавшие на глаза волосы и улыбнулся, широко и ясно. Не прекращая улыбаться, он надел гермошлем и положил руку на маленький пультик на стене. Медленно открылся выходной люк, который был у него за спиной. Я замер, будучи не в силах сказать ни единого слова. А капитан помахал мне рукой и, шагнув назад, мгновенно растворился в раскинувшейся за люком хищной и всепожирающей тьме Пустоты, ничем не похожей на нормальный космос. И, делая этот шаг, капитан улыбался. В этот момент я наверно закричал, но вообще-то не помню точно. До меня тогда во всех своих проявлениях дошел ужас полного одиночества. Сделав этот, последний, шаг, капитан оставил меня одного. Кроме меня на корабле были люди, но какой-толк, если я или не могу или не имею права вывести их из анабиоза. Я плохо представлял себе, что же мне делать сейчас, в этот самый момент, к тому же, я наверно был немного не в себе. И я побрел по кораблю, этому лабиринту коридоров и переходов, в котором было так легко заблудиться. В первую неделю после старта это часто со мной случалось, и мне приходилось или блуждать дальше или просить помощи. Но сейчас я не заблудился. И когда мало-мальски пришел в себя, то увидел, что стою перед дверью, за которой еще на Дивере я должен был лечь в анабиоз.

Я немного помедлил, потом взялся за рычаг. Дверь оказалась заперта. Поглядев повнимательнее, я увидел выгравированную на двери надпись: "Помещение для особо важного груза", а немного пониже: "Вход только по предъявлении стартключа". Стартключ, словно сам, напомнил о себе, выскользнув из-под рубашки. Руки у меня затряслись, и такими вот трясущимися руками я снял с шеи цепочку с ключом. Как им пользоваться, я имел представление. При приближении ключа к двери, на ней открылась приемная щель-скважина, в которую ключ вошел легко, без малейшего сопротивления. Я повернул рычаг, и тяжелая толстая дверь медленно и беззвучно отошла в сторону. Внутри было темно и ощутимо прохладно. Дверь сама захлопнулась у меня за спиной, как только я вошел внутрь. Хорошо, что еще включился свет, хоть и такой, тусклый и красноватый, словно это светит древняя лампа накаливания, а не современный светильник. Передо мной был небольшой зальчик, почти полностью заполненный вертикально стоящими полукапсулами. Между ними оставались неширокие проходы, по которым змеились серебристые кабеля - энерговоды и голубые - контроля и управления. Еще несколько минут я потоптался в нерешительности и, только в очередной раз, успокоившись, двинулся вдоль капсул, за прозрачными крышками которых были хорошо знакомые мне люди. Анабиоз - это не смерть, но и не жизнь. Эти люди сейчас находятся на узкой границе между этими двумя состояниями. И очень жаль, что я не могу разбудить никого из них. Неожиданно для себя, я почти сразу же наткнулся на капсулу с Сережкой. Он нисколько не изменился. Все также словно бы спал, обиженно оттопырив нижнюю губу. Но он был абсолютно бледный, как и другие люди в капсулах. Я уткнулся лбом в прозрачный, по ледяному холодный пластик, который покрывался мелкой отпотью от моего дыхания... "Помещение для особо важного груза", - вспомнил я надпись на табличке и это меня покоробило. Разве люди - это груз, пусть даже особо важный. Ведь это же все-таки люди, люди, которые проснутся когда-нибудь, оживут и станут обычными живыми людьми. Но только если я смогу их спасти, если я смогу вытащить корабль из этой чудовищной переделки и привести его на Землю. Хочу я того или не хочу, но я сейчас уже не принадлежу самому себе. Я отвечаю за звездолет, и я обязан спасти всех, кто находится на его борту. Еще несколько минут я пробыл в этом помещении. Сначала хотел посмотреть на маму и папу, но в последний момент понял, что это совсем не добавит мне сил, и пошел прочь. Но едва я успел закрыть дверь и повесить на шею цепочку со стартключом, как завыла сирена, и по-прежнему холодный и ровный голос кибермозга загремел по внутренней связи: