Мы вышли из корабля на поле космодрома. Вокруг нас была Луна, но это на первый взгляд было практически незаметно, всё почти так же, как на Земле, которую мы недавно покинули. Правда, воздух здесь пах немного по-другому, несильно, но вполне заметно. Но, как известно всем, каждая планета пахнет и, причём, пахнет по-своему. Мишка здесь, на Луне, чувствовал себя превосходно, ведь это была его родная планета. Все его движения, немного несуразные на Земле, здесь стали удивительно точными и целесообразными, сразу и всем было видно, что он местный житель. Рэй тоже чувствовал себя здесь довольно неплохо. Мне же и Женьке показалось тут неуютно, в чём я сразу же признался.
– Мне на Земле тоже неуютно, - сказал в ответ на это Мишка, - но я уже почти что привык. Вам же здесь и привыкать не нужно, через часок вы освоитесь и будете как дома.
После этих Мишкиных слов Женька сумрачно усмехнулся и шёпотом сказал мне:
– Ты его не особо слушай. Ходи осторожнее, а то непременно грохнешься, по своему опыту знаю.
До Мишкиного дома мы летели всего лишь десять минут на тонком и изящном, по сравнению с земными, лунном дисколёте. Мишка жил в небольшом городке, на берегу Моря Ясности, там, где оно омывало подножие лунных Апеннин. В общем, в тропическом поясе Луны.
– Ну, и как вам Луна? - спросил он нас, едва мы выбрались из дисколёта.
– Больше всего эта планета похожа на Землю, - сразу же ответил я, - настоящей Луны тут, по-моему, не осталось вовсе. Никаких тебе лунных пейзажей, которые вошли в поговорку.
– Такая Луна гораздо лучше. Потому что всё это, ну всё, что нас окружает, сделано руками человека.
– Да, неплохо в своё время планетостроители поработали. - Высказался Рэй. - Чего стоит одна только переброска сюда с Земли излишков воды. На Земле Антарктиду с Гренландией ото льда освободили, и здесь на целый океан хватило.
Дом, в котором жил Мишка, был гораздо больше того, в котором жил на Земле Рэй, но на вид казался более лёгким и воздушным.
– Кто у тебя сейчас дома? - спросил Рэй.
– Братья, если только никуда не смылись. Но было бы лучше, если и в самом деле смылись, а то житья не дадут… Может быть сначала к морю сходим, искупаемся, поныряем, ведь так, как здесь, на Земле никогда не поныряешь. Идёмте, здесь превосходнейший пляж.
Море, с первого взгляда так похожее на земное, было покрыто слабой рябью волн от дующего с его стороны лёгкого ветерка. Песок на пляже был тёмно-серый и горячий, хотя и не настолько горячий, чтобы обжигать. Нас не нужно было уговаривать, мы тут же избавились от одежды и забрались в воду. Купаться в лунном море действительно было очень приятно, а нырять - так вообще одно удовольствие: наверх так быстро, как на Земле, не выносит, да и нырнуть можно глубже, ведь архимедова сила на Луне, так же как и сила тяжести, была в три раза меньше. Когда мы, вдоволь накупавшись, выбрались на берег, оказалось, что Мишкина одежда завязана узлами и туго набита песком. Мишка поднял валявшуюся на песке сучковатую палку и, посмотрев по сторонам, швырнул её в ближайшие кусты. Оттуда прозвучал приглушённый смешок.
– Ну ладно, хватит прятаться, вылезайте.
– Чтобы ты нас поколотил? - донеслось из кустов.
– Больно нужно мне вас колотить, всё равно ведь неисправимы.
– Обещай, что ничего нам не сделаешь.
– Если вы вернете мою одежду в исходное состояние, то даже пальцем до вас обоих не дотронусь. - Сказал Мишка, усмехаясь, и добавил, почти что угрожая. - Вылезайте, а то хуже будет, всё равно ведь поймаю.
– Ну, ты обещал, - донеслось из кустов.
Оттуда выбрались двое мальчишек-близнецов лет восьми-девяти. Они были сильно загорелые, как две капли воды похожие друг на друга, и сильно похожие на Мишку. Как и мы, они были в одних только плавках. Они быстро и слаженно, в четыре руки, развязали Мишкину одежду и вытряхнули из неё песок. Мишка в это самое время зашел к ним сзади и, едва они закончили, ухватил их за подмышки и приподнял под тут же зазвучавшие с их стороны протесты.
– Вот эти двое салаг и есть мои братья. Вот этот, - он тряхнул правой рукой, - Владька, а вот этот, - он тряхнул левой, - Славка. А может быть наоборот, но существенной разницы в этом нет.
Сказав это, он ухватил мальчишек покрепче и побежал к воде. Зайдя в воду по колено, он, одного за другим, бросил их в море, под громкий визг удовольствия с их стороны. Правда, они тут же ухватили Мишку за ноги и тоже уронили в воду, все вместе они принялись с громкими воплями дурачиться, а на берег вылезли только минут через десять. Мы за это время успели обсохнуть и немного позагорать. Владька со Славкой начали шёпотом расспрашивать Мишку о нас, тот же ответил только одно:
– Спрашивайте сами, а то я ещё подумаю, что вы и стесняться научились.
После этого мальчишки всерьёз насели на нас и сумели выудить многое. Когда же они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем:
– Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень начнётся.
И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжёлые чёрные тучи, в которых проблескивали голубые змейки молний. Ветер тоже менялся, потихоньку набирал силу и поднимал волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда громыхало уже вовсю, а с неба начинали падать первые тяжёлые капли дождя. А уже с веранды увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как поздним вечером, и Мишка включил свет.
– Давно не было здесь такого дождичка, - сказал он, - греметь перестанет скоро, но вот лить будет не один час. Так что придётся посидеть дома.
– А мы и не против, - ответил Женька сразу за всех, - как-то не хочется под дождём мокнуть.
Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья:
– Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца.
– Обыкновенный день двух солнц. Но я видел его только до Скачка. А тогда я был младше вас.
– И ты что, уже успел всё забыть?
– Нет, это наверно никогда не забудешь. Но рассказывать долго. Проще найти и посмотреть какую-нибудь запись, наверняка таких немало в глобалке.
– Нет, так интереснее.
– И в самом деле, Вик, - неожиданно поддержал их Рэй, - через запись ощущений не передать, насколько она ни будь совершенной. Это совершенно разные вещи: видеть и присутствовать, совершенно разные впечатления.
– Они правы, - сказал и Женька, - расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц.
– Ну, хорошо, - согласился я.
И я довольно долго и подробно рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. О похожем на земной жёлтом дне, о сумрачном дне красного солнца и, конечно же о, ни с чем не сравнимой картине дня двух солнц, когда в небе сразу два светила, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно и неуклонно приближаться к жёлтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зелёные леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть.
– Неплохо рассказываешь, - сказал Женька, когда я окончил, - из тебя наверно может писатель получиться.
– Не ты первый мне об этом говоришь. Но я всё же хочу стать не писателем, а звездолётчиком.
– Вик, расскажи ещё что-нибудь, - попросил кто-то из Мишкиных братьев, я ещё не научился их различать.
Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой - с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором сейчас нахожусь.
– Лучше вы расскажите что-нибудь.
– А чего нам рассказывать. Нам и рассказывать-то нечего, по сравнению с тобой-то.
– Ну, хотя бы расскажите, как вас различать? - сказал Миша, который расположился в кресле и довольно улыбался. - Или лучше о том, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, как я заметил, вы опять без нагрузочных костюмов.