Слово «ярмарка» обычно вызывает сплошь приятные воспоминания: карусели, лошади в колокольчиках, баранки с маком. Но у меня оно крепко ассоциировалось с везением, работой и риском — именно в такой последовательности. Повезло, если ты сможешь показывать фокусы на ярмарке. Народ здесь веселый, может и серебрушку кинуть, а однажды — если мне только не приснилось — подвыпивший купец бросил мне целый золотой. Риск же заключался в огромном количестве конкурентов — мало того что взрослых, так вдобавок непозволительно зорких. Тот же золотой у меня махом отобрали. Тогда я еще не умела впечатывать людей в стены.
Так или иначе, но мне еще ни разу не приходилось смотреть на ярмарку глазами покупателя. Сейчас я жадно смотрела на лоточников, фокусников, карусели — и с каждой секундой понимала: что-то во мне уже ушло. Ярмарочная площадь была всего лишь ярмарочной площадью: пестрой, яркой, шумной, ругающейся, хохочущей, торгующей с рук, лотков и прилавков, облапошивающей, призывающей в свидетели разом весь божественный пантеон — уменьшенной копией любой из столичных площадей.
Может быть, я просто выросла?
— Смотри-ка! — Сигурд углядел что-то интересное и целенаправленно пробирался через толпу, отмахиваясь от предложений купить дорфенбургский пуховый платок. Мы следовали за ним, и я надеялась, что никто не знает, как именно должна вести себя княжна в площадной давке. — Так я и думал, целый выводок!
Его слова относились к самому большому прилавку, над которым развевался видавший виды городской флаг. Торговали здесь свитками, восковыми княжескими печатями, предусмотрительно накрытыми от солнца, и солидными серыми камушками, извлеченными из-под земли в историческом центре города. Но в первую очередь тут продавали глиняные фигурки, ярко раскрашенные минеральными гномскими красками. Присмотревшись, я узнала знакомый нос, торчащий между шлемом и бармицей.
За прилавком сидела девушка весьма скучающего вида, которая только и делала, что обмахивалась сложенным вдвое пергаментным листом.
— Почем князюшка? — добродушно, но не очень политкорректно осведомился Сигурд.
— В зависимости от размера, — охотно откликнулась продавщица. — Есть большие, средние, небольшие и миниатюрные. Последние дороже.
Сигурд, уже присмотревший маленькую копию беломраморного воителя, отдернул руку.
— Есть конные, пешие, при оружии и в обычной одежде. — Руки продавщицы так и летали от одной фигурки к другой. Очевидно, все местные жители уже приобрели себе полный набор «Жизнеописание многославного князя Подкузьминского», и теперь вся надежда была только на приезжих. — Отдельно продается княжеский терем. Глина очень хорошая, из Конунгата везли…
Я сильно сомневалась, что кто-нибудь стал бы возиться с перевозкой глины — стоит только копнуть, и лепи что хочешь! — но Эгмонт все-таки купил одного конного князюшку небольшого размера. В Листвягах ожидался гномий банк, а нам не следовало выходить из образа. Княжна я или кто?
Тем более что вылепили князя весьма тщательно, даже носки у сапог были правильные, острые.
— А что он у вас без княгини-то? — полюбопытствовал напоследок волкодлак.
Девушка молча пожала плечами.
Уложив купленного князя в сумку, я потребовала купить княжне пирожок, а на худой конец — петушка на палочке. Слева как раз послышались выкрики лоточника; мы отправились на звук и в итоге долго блуждали по забитой народом площади. Выкрики неизменно доносились слева, и под конец я заподозрила лоточника в родстве с лешаками.
— Подлинная княжна, — прокомментировал Эгмонт, глядя, как я аккуратно облизываю с трудом добытого петушка.
Я встревожилась.
— Может, мне его убрать? Зачем тогда покупал?
— Да ладно… — Маг усмехнулся. — Княжна тоже человек. Идемте лучше книги посмотрим — может быть, что интересное отыщется.
Каждому адепту известно, сколько редчайших книг было найдено случайным образом, — и на таких вот ярмарках в том числе. Но нам не повезло: Эгмонт за минуту просмотрел весь магический ассортимент и не нашел ничего достойного более пристального внимания. Зато рядом, буквально на соседнем прилавке, стояли две широкие коробки, набитые пестрыми книжками самого веселого содержания. Я нагнулась над ними и быстро заметила знакомое название — оно упоминалось в одном из журналов Полин, посвященном, в виде исключения, не женским хитростям, а литературе.
— Сигурд, ты в курсе, что про вашего конунга книгу написали?
Оборотень помотал головой.
— Это что, она и есть? — заинтересованно спросил он.