Цернориг окинул юного посла пренебрежительным взглядом и, не удостаивая ответом, кивнул одному из словенских старейшин. Тот встал, опершись кулаками о стол, и взревел рассерженным медведем:
— Мужи бастарнские! Это что же выходит: мы все, словене, даки, бастарны, языги, не по праву тут живём и должны эту землю отдать вам, жабам из дреговины[13]? Нет уж, мы на пустую землю пришли и никаких таких траспиев тут живыми не видели.
Услышав про «жаб», дрегович вспыхнул, но Сагсар положил ему руку на плечо и рассудительно произнёс, обращаясь ко всем:
— Никому из вас отсюда уходить не придётся. Места здесь много, всем хватит. А ты, царь, уходи в Буковину, раз коренные бастарны только здесь и остались.
— И друидов с собой забери: хватит богов гневить, — подхватил Неждан.
— Морвран одним глазом подмигнул Бесомиру, и тот вскочил, словно чёрт из болота:
— Люди приднестровские! Идёт на вас окаянный, безбожный Ардагаст, что святилища наших отеческих богов разоряет, мудрых волхвов мученической смерти предаёт. Мало его орде наших пастбищ, хочет она и душу нашу забрать, веры и корней прадедовских лишить! Лучше нам всем погибнуть, чем росами сделаться!
Сагсар взглянул на вопящего и махающего руками ведуна, словно холодной водой облил:
— Из таких, как ты, росов не получится. Росы молятся Солнцу, а не бесам. И служить бесам, чтобы людям вредить, в царстве росов никому не позволено. А мучили твоих собратьев, ведьм и колдунов, перед смертью не мы, а черти. Все знают: вы спокойно умереть не можете, если не передадите никому своего проклятого дара.
Верховный друид в упор взглянул на росов:
— Вы и нам, кельтам, посмеете указывать, каким богам нам служить? Мы пришли с запада, и наша священная мудрость не для ваших голов, залитых кумысом. Степные волки, убирайтесь на восток, в степь!
— Мы владеем этой землёй по праву — праву сильного. Да, это наши предки очистили её от сколотое, — с вызовом произнёс Гвидо.
— И наши тоже, — подхватил языгский князь.
— Забыли времена Биребисты? Мы вам напомним, — хищно осклабился дакийский старейшина.
— Подогретое хмельным мёдом и вином сборище зашумело, застучало кулаками по столам, кое-кто схватился за оружие. Какой-то дак принялся размахивать кривым мечом.
— Кто хочет сразиться с нами — сделает это в бою. Или у вас на западе есть обычай убивать послов? — спокойно сказал Сагсар.
Цернориг простёр руку — и всё разом затихло. Звучал лишь холодный, насмешливый голос царя:
— Да, вы не знаете наших обычаев. Вот мы выйдем отсюда, возьмём каждый по камню и сложим насыпь. Это будет значить: мы клянёмся разрушить дом вашего царя, крытый камышом. А знаете ли вы, что такое самайн[14]? Это самый главный и самый страшный из наших праздников. До него чуть больше месяца! В ночь перед ним все злые духи и неупокоенные мертвецы выходят из Нижнего мира, и никто, кроме друидов, не может их остановить. И властвует в этот день бог Кромм Круайх, а жертва ему — первенцы людей и скота. Так вот, в этот самайн будут принесены Кромму Круайху головы всех ваших первенцев в вашем священном Моранине-граде.
Неждан смело взглянул в лицо царю и Морврану:
— И у нас есть такой самайн, когда вся нечисть бесится, и слуги её ряженые, только не осенью, а зимой на Святки. И не один день, а двенадцать. Только этой зимой в Нурской земле не знала нечисть с колдунами, куда бежать от росских воинов, особенно же — от царской русальной дружины. Мы трое — все из неё! Перед нами не устоял ни нурский Милоград, ни ведьмовская столица на Лысой горе.
— Вы одолели глупых и невежественных лесных колдунов, — скривил губы Морвран. — А нашей мудрости боятся даже греки и римляне.
Цернориг с усмешкой обвёл взглядом собравшихся:
— Поверить этим росам, так они всю зиму били чертей, драконов, подземных чудовищ, а под конец и саму Моргану, богиню смерти. Только кто из нас это видел своими глазами? А здесь им придётся не хвастать, а воевать. С нами, бастарнами, которых не одолели ни сарматы, ни римляне! — Сборище одобрительно зашумело. — Возвращайтесь же немедля к вашему царю и передайте: в земле бастарнов вы не сумели никого запугать. Видите — весь её народ за меня, царя Цернорига!
14
Самайн — один из главных праздников кельтов (1 ноября), позже — День всех святых (Хэллоуин).