— Алло… Алло… наконец-то я вас вижу и слышу, Прекуп. Что случилось?
На обычно улыбающемся лице Аруниана лежала тень беспокойства.
— Вот уже три дня мы не могли добраться до вас. Боялись, как бы ваш световой сигнал не был знаком СОС (SOS).
Радист поспешно заговорил:
— Я вам сейчас объясню, как было. Благодаря излучениям и электромагнитному потоку, исходящему из центральной зоны астероида, наша связь прервалась. Теперь мы изолировали наши постройки плитками свинца и графита, и все вошло в норму.
— Хорошо, что ничего не случилось. Земля ежечасно интересовалась вами.
— Товарищ Аруниан, передайте Земле, что все в порядке.
Переговоры были закончены. Матей Бутару почувствовал, что ему хочется записать в журнал свои размышления, подсказанные последними событиями.
«Несколько десятилетий прошло, с тех пор как великий советский ученый О. И. Шмидт открыл, что при образовании планет в их центральной области появляются внутренние лучеиспускающие зоны. Причиной этому является давление при сжатии и выделение энергии при разложении радиоактивных элементов.
Подобная зона должна существовать и в недрах Коперника. Я предполагаю, что во время наших работ, мы нарушили защитный металлический слой, и излучения проникли в убежище».
Он положил ручку и поднялся с места.
— Теперь, — обратился он к своим товарищам, — мы в отпуску на два астероидных дня т. е. на 16 часов, которые мы используем на отдых. Все вполне его заслуживаем.
Следуя совету Матея, астронавты отправились на покой.
Бутару и Добре снова остались одни. Руководитель экспедиции уже собирался уйти, но биолог, положив ему руку на плечо, удержал его и сказал:
— Послушай-ка, Матей, так и знай, что мы упустили из виду очень важное обстоятельство. Мы еще не запланировали нашу работу и жизнь на этой планете.
— Знаю, знаю… Дело в том, что собственно говоря, события нас опередили.
— Вот в том-то и ошибка: видишь ли, события не должны забегать вперед. Я лично так думаю: здесь восьмичасовые сутки; предусмотрим для отдыха день и ночь на каждые трое астероидных суток. Таким образом, мы почти не изменим нашей обычной жизни на Земле. Есть мы будем дважды в сутки. Для того, чтобы каждый мог держаться этой программы, раздадим всем специальные хронометры: Чернат нам их наладит, — приспособит к периоду вращения Коперника.
Аурелиан Добре перевел дух и продолжал: — Скажи-ка мне, Матей, когда мы должны пройти вблизи Венеры?
— Через три недели.
— Как? Через три недели, а мы еще и не начинали приготовлений к этой посадке?! Подумай, сколько нам еще надо сделать: оборудовать гусеничную ракету, приготовить материалы, инструменты, провизию и оружие. Скарлат должен высчитать все элементы маршрута… И еще столько других вопросов. Нам с тобой надо все это завтра же подробно обсудить, Матей…
Начался новый трудовой день. Путешественники почти совсем поправились, так что каждый принялся за свое дело.
Анна Григораш, вместе с инженером Чернатом, предприняла небольшую экскурсию по астероиду. С помощью небольшого переносного бура, они шурфовали горные породы в разных областях малой планеты.
Случилось, что они вышли к глубокой пропасти, открывавшейся между двух скал.
— Попробуем и здесь, — сказала Анна и бесстрашно шагнула в пустоту.
Для астронавтов такие «падения» стали чем-то привычным. Падение длилось несколько минут. Внизу находилась небольшая пещера. Достигнув дна, Анна крикнула Чернату в радиодиффузор:
— Алло, Вирджил, я на дне. Здесь 280 метров глубины. Пещера небольшая, — всего 30 квадратных метров. Стены, кажется, металлические… Очень блестят при свете моего факела. Сейчас возьму образец… Кажется, это свинец: он мягкий и легко режется ножом. Начинаю работать буром.
Несколько минут Чернат более ничего не слышал. Затем снова раздался голос Анны:
— Бур проник сквозь свинцовую оболочку и коснулся гораздо более твердой породы. Беру образец… Вы слышите меня? Здесь радиоактивные вещества и в очень большом количестве… Наполняю мешок… так… готово! Тяните меня вверх, но не очень сильно, а не то — потеряете!
Инженер начал осторожно тянуть за кабель. Через несколько минут Анна снова находилась на поверхности Коперника.
Чернат вынул из ее мешка несколько образцов и принялся их внимательно разглядывать, поворачивая то на одну, то на другую сторону.
— Никто и не заподозрил бы, какая огромная сила заложена в этих камешках, — задумчиво сказал он наконец. — Знаете, меня занимает мысль, как бы использовать здесь, на Копернике, силу излучения этих пород. Что вы на это скажете? Что, если бы мы оставили немного отдохнуть атомные генераторы и стали бы использовать для наших потребностей радиоактивную энергию этих пород? Я хочу поговорить об этом с Динкэ.
Они вернулись в убежище. Оба чувствовали себя усталыми, так как липкое вещество, которым были намазаны их подошвы, сильно затрудняло ходьбу.
Они застали всех остальных собравшимися перед теплицей. Взобравшись на ближнюю скалу, Добре с нескрываемой гордостью говорил им:
— Вот, наконец, и наш сад принес первые плоды. Смотрите: здесь… и здесь… и там.
Путешественники нагнулись над прозрачным сводом. Внутренность теплицы и в самом деле радовала глаз. Вдоль грядок за одну лишь неделю, благодаря сильным солнечным лучам и специальным веществам, ускоряющим развитие растений, различные овощи достигли необыкновенных размеров: огурцы были величиной в целый метр, темно-зеленые с синеватым отливом; ярко горели красные, как будто лакированные, томаты величиной с арбуз, а гигантские баклажаны грозили ежеминутно сорваться с ветвей. На фруктовых деревьях — стелющихся гибридах — поспели плоды: различные сорта яблок, груш, абрикосов и персиков. В специальном отделении, где росли тропические растения, зрели апельсины, лимоны, финики и маслины.
— Знаете, — продолжал Добре, — я чувствую, что я начал не на шутку привязываться к этому астероиду. При приземлении он меня, правду сказать, таки напугал своим пустынным видом, хотя я старался не признаваться в этом даже и самому себе. Но теперь здесь все цветет жизнью, и эта жизнь привезена сюда нами.
Старый биолог был вне себя от радости. Его коротенькая, круглая фигурка даже как будто стала выше, внушительнее. Он с такой любовью глядел на свою теплицу, что растрогал всех.
Но самым счастливым был все-таки Динкэ.
— Не могу досыта наглядеться на эту красоту! То-то наготовлю вам вкусных блюд. Пальчики оближете! — И, подойдя поближе к профессору Добре, он тихонько спросил: — Товарищ профессор, можно мне… то есть, не пора ли уже собрать урожай?
— Конечно! Я даже попрошу собрать все, потому что они так же быстро переспевают, как и зреют. Советую приготовить и консервы. Я уже задержал все, что надобно для моей лаборатории и на семена.
Динкэ не заставил себя просить. Он вошел в теплицу и, через несколько минут, его видели проходящим по подземному коридору к кухне с двумя большими, доверху наполненными корзинами в руках.
Добравшись до кухни, он вынул поваренную книгу и таблицу с калориями и витаминами, уселся с ними и начал высчитывать состав меню.
— Прекрасно, — заключил он, покончив с расчетами, — а теперь пора приниматься за готовку.
Он обрядился в белый халат и белую поварскую шапочку, одел каучуковые перчатки и принялся с величайшей тщательностью развешивать продукты и комбинировать блюда. Скоро его плита с инфракрасными иррадиациями заработала вовсю.
По всему убежищу распространился аппетитный запах, заставивший всех поторопиться к столу.
Обед прошел в атмосфере общего веселья.
Особенно понравился всем омлет из яиц, снесенных привезенными курами, — первых яиц со дня их прибытия на Коперник. Повара очень хвалили также и за жаркое и пирожное.
— Браво, товарищ Динкэ, — сказал ему Матей. — Так и знайте, что ваш кулинарный вклад очень ценен для нас. Вкусная, искусно приготовленная и красиво поданная еда приводит всех в хорошее настроение и дает новые силы для работы.