Всеволод понуро покачал головой.
- И как звучал ваш уговор, до того, как ты отправил своего дружка в травмпункт?
- Я приезжаю к ним, и… делаю все, что хотят эти уроды. Или иду в тюрьму за содействие Данилу.
- Теперь, как я понимаю, ситуация иная, верно? Они уже знают, что ты… отказался исполнять условия сделки?
- Но, может, я просто сообщу в милицию и…
- И сядешь. Нет, самым лучшим вариантом тебе сейчас будет просто исчезнуть. Что тебя здесь держит?
Жестокие, но правдивые слова, и парень шмыгнул потекшим от горячего, смешанного с алкоголем чая, носом.
- Тир ваш. Да и кто меня отпустит? Паспорт мой в квартире остался, деньги… все там, а возвращаться…
- Страшно?
Сева кивнул. Владислав Игнатьевич помолчал, задумчиво рассматривая столешницу перед собой, вздохнул тяжело… но понимающе, поднял голову, в упор посмотрев на Всеволода:
- И правильно, что не пошел, там тебя точно ждать будут… Да кури, коль хочешь здоровье свое гробить, - махнул рукой тренер.
Севка все же отошел к окну, распахнув форточку. В тренерской, под которую была отведена небольшая каморка в самом конце одноэтажного здания, было уютно. Желтый свет лился с потолка, в углу стоял застеленный клетчатым пледом диванчик, деревянный стол и старый стул со спинкой… Севке и раньше нравилось тут сидеть, еще когда он был ребенком, и отец брал его с собой «пострелять», потом взрослые допоздна засиживались, обсуждая новости с предыдущим тренером Севы. А мальчишка с приоткрытым ртом слушал их рассказы, мечтая когда-нибудь стать летчиком, как папа… А лучше – космонавтом!
О космосе он грезил давно, с тех самых пор, как отец, не придумав ничего лучше, рассказал ему на ночь вместо сказки о Солярисе. Сева потом прочитал, обнаружив, что рассказ в оригинале был не столь наполнен действием, как придумал отчаявшийся быстро уложить ребенка мужчина, но… Мечта осталась.
Владислав Игнатьевич продолжал задумчиво смотреть в свой журнал, хмурился, как часто делал, когда ему что-то не нравилось, а потом пробормотал себе под нос:
- Да, стоит отсидеться… если подумать, ты ничем не хуже Витьки, но… нет, слишком жестока… - он оборвал сам себя.
- Что? – парень подался вперед, но ответа не дождался и переспросил:
- Вы знаете, что можно сделать?
Мужчина поднял на него какой-то чуждый, жесткий взгляд и повторил:
- Я же сказал: не для тебя. Это - не выход.
- А может быть, вы скажете, и я буду решать?
И тогда, впервые с тех пор, как не стало отца, Владислав Игнатьевич упомянул ее…
Чернобыльскую Зону Отчуждения…
И уже вечером Сева, без вещей, денег и документов ехал на «полигон», чтобы пройти хотя бы начальную подготовку. Там было даже весело – как будто его отправляли в путешествие в одну из фантастических книг, которых парень в детстве прочитал множество. Как фантастический рассказ все и воспринималось – ему читали лекции об известных науке мутантах, аномалиях и группировках, гоняли по полигону, заставляя стрелять и…
- И главное помни, Севка, ребята, что были с тобой, вряд ли зайдут даже за колючую проволоку. А научиться выживать в Зоне можно только непосредственно на Ее отравленной земле, - напоследок произнес приехавший к «выпуску» Владислав Игнатьевич.
***
Бродяга посмотрел на уныло бредущего из своего похода и благоухающего скотомогильником с тонкими нотками арабики Севу очень выразительно, но – к чести своей – промолчал и даже не поморщился. Зато с нескольких сторон сразу раздались ехидные высказывания в адрес умственных способностей Космонавта, с которыми парень был отчасти даже согласен.
- Бочка с водой и ветошь за третьим домиком, - невозмутимо кивнул сталкер.
Сева бросил на него благодарный взгляд и понуро поплелся в указанном направлении.
- Отдал кофе? – поинтересовался подошедший к концу водных процедур Бродяга.
- Да. А он в аномалию упал. Запнулся о ботинок и упал… Не Карусель, другую… она его просто разорвала. Теперь там кофе воняет на всю округу, - не сумев скрыть дрожь в голосе, ответил парень.
Было обидно. И за время потраченное, и за все пережитое, благодаря Семецкому, да просто страх и шок отступали, а на их место приходило осознание всех произошедших ночью безумств. Начиная от похода незнамо куда, на встречу незнамо с кем и заканчивая беготней по усыпанной аномалиями земле от кабанов… и ведь умер. Все равно умер этот Вечный Сталкер… нелепо так…
Сева помотал головой, сжимая зубы и стараясь унять дрожь.
- На, глотни чутка, и соберись. Тебе на собак идти, Лещ с Коржиком только тебя и ждут, - твердо сказал Бродяга, - это так, приветствие тебе от Зоны было. И посмотри на это с другой стороны: немногие, кого она лично позвала, возвращаются. А ты здесь. Живехонький, зелененький, как травка молодая. Куртку почистил, волосы отмыл, только шапку надень – простудишься ненароком. И снова в путь.
- Да, только я… я вовсе не этого… - в протянутой фляге оказалась водка, парень закашлялся и вернул ее владельцу.
- Ожидал? А чего ты ожидал от Зоны? Иди давай, некогда мне тут сидеть, сопли тебе утирать.
- Да, я… я иду уже.
Сева нехотя встал и направился к ожидающим его у выхода из лагеря трем – Пивасик все-таки напросился с ними – сталкерам-новичкам. Огненная вода сделала свое дело, и руки дрожать перестали. Лишь бы не пристраститься, как его мать. Парень мотнул головой, проверил автомат.
- И куда ты ночью ходил? Никого с собой не позвал, даже меня! – напустился на него Рыжик.
- Да другу пообещал, что привет ему из-за Периметра передам.
- Ну и как? – поинтересовался Лещ.
Он был невысоким, довольно худощавым и каким-то… если не голос и издалека, то вполне бы и за девчонку сошел… Собственно, прозвище он свое получил за то, что дал замечательного леща одному из новичков, попытавшихся польститься на симпатичную внешность тщедушного на вид паренька.
- А потом Лещ вспомнил, что рукопашным боем едва не с пеленок занимался, и ка-а-ак показал мастер класс, даже Бродяга аплодировал. Но когда разобрались, что к чему… А прозвище присудилось по первому удару, - хохотнул Коржик.
- И вовсе не с пеленок, просто инструктор хороший был.
Второй сталкер был высоким, плотным парнем с веселой улыбкой, задорно блестящими глазами и на лысо бритой головой, что, вкупе с длинноватым, с горбинкой носом и суровым лицом делало его похожим на какого-нибудь военного. Правда, стоило парню улыбнуться, как впечатление тут же растворялось, и тянуло ответить улыбкой.
- Он, когда улыбается, похож на корги – порода собак такая, только кто-то недопонял, и вышел Коржик, - пояснил Лещ.
Они попали в Зону вместе, так же, как и Космонавт с Пивасиком, и сразу поняли, что нашли друг в друге родственные души. Во всяком случае, эта парочка считалась в лагере не разлей вода.
- Мы вообще уходить планируем, тесно тут уже стало, давно сидим, весь хабар мимо нас. Артефакты-то – они глубже в Зоне, а здесь мелочь всякая, на пару патронов едва хватает, - пожаловался Коржик.
- Понятно, - кивнул Севка, краем глаза отметив едва заметное мерцание аномалии:
- Что там, справа? – кивнул он.
- Где? – завертел головой Пивасик.
Лещ с Коржиком тоже сначала глядели непонимающе, а потом первый хлопнул второго по плечу:
- Смотри, какой глазастый! Плешь углядел.
- Точно… - удивился Коржик.
- Да я… случайно, блик какой-то был, вот и увидел. Повезло.
- Ну. Может и повезло, - кивнул Лещ, - идем, так пострелять охота…
- Надеюсь, кабанов там не будет, - пробормотал Сева.