Переглянувшись, мы кивнули, а Тина продолжила:
— Для тех, кто не входит в эту группу, полоса препятствий проще: меньше расстояние между пнями, не так сильно различается их высота, меньше интервал между веревками…
— Но это нечестно! — возмутилась Сигни, — и как они это делают? И зачем?
— Зачем — чтобы не отчислять три четверти курса, это только на первом курсе такое… А делают это при помощи магии, как и следят за честностью прохождения. О, а вот и наши добытчики!
Кэл и Дойл, о чем-то переговариваясь, несли корзины. Через пару минут на столе была расставлена их добыча: пироги, ветчина, сыр, еще теплый хлеб, даже кувшины с отваром. Притащили они и небольшие стаканчики. Дойл развел руками:
— Уж простите, что так по-походному!
Мы набросились на еду, как прайд львов: судя по всему, откат начался у всех. Минут десять за столом было тихо, мы дружно жевали, пока наконец не остались лишь крошки. Рейн блаженно потянулся:
— Слушайте, я только сейчас понял! Это же у нас каникулы начались! Здорово-то как! Кто что на каникулах делать собирается?
— Я еду домой, соскучился по родителям, — первым откликнулся Кэл.
— Ну куда я, и сам знаешь, — выразительно скривился Лан и пояснил в ответ на наши вопросительные взгляды, — моя и Рейна семьи едут вместе со всем двором в Равлен, и нас туда тащат!
Равлен был городом на берегу моря, недалеко от него на роскошном побережье находились летние резиденции королевской семьи и высшей знати.
— Не больно-то вы счастливы, — заметила Сигни.
— Радость моя, а с чего нам быть счастливыми? Неужели ты думаешь, что нам будет весело вращаться в светском обществе среди фальшивых улыбок, прячущих истинные чувства, и выслушивать сплетни? — покачал головой Лан.
Рейн кивнул:
— Да, там друзей не бывает… А кстати, Лин, не хотела бы ты ко мне присоединиться? Моей маме ты очень нравишься, она будет не против!
Показалось мне или по лицу Кэла скользнула тень?
— Рейн, я и светское общество — две вещи несовместные! У тебя чудесная мама, но я уж лучше в Академии все лето просижу!
— Ну вообще-то, если помнишь, у меня было к тебе одно предложение… — протянула Сигни.
— Ага, а какое — ты так и не сказала! — изобразила смертельную обиду я.
— Я тоже собираюсь на каникулы домой и предлагаю тебе и Дойлу поехать со мной. У нас уж точно светских бездельников днем с огнем не сыщешь!
Я задумалась. А правда, почему бы и нет? Что я в этом мире видела? Да и море мне всегда нравилось!
— Согласна! Дойл, а ты? — обратилась я к другу.
— И я не против, всяко интересней, чем в Академии сидеть! — кивнул тот.
— Тина, а ты опять в Академии будешь? — спросила я.
— Да, буду в больнице подрабатывать, — пожала плечами подруга, — а жаль, что вы только первый курс… Когда на пятый перейдете, я уже закончу… Ладно, — добавила она, вставая, — с вами весело, но у меня дела! Увидимся!
— Да и мы пойдем, верно? — спросил Кэл и, получив наши утвердительные кивки, продолжил, — прогуляемся?
Остаток дня мы провели, расположившись в уединенном уголке парка и весело болтая на разные темы. Парни всячески пытались разведать, в чем мы придем на Летний бал, но остались ни с чем: ни я, ни Сигни не поддались ни на какие уловки, даже на подлую щекотку. Рейн и Кэл опять поспорили за звание моего кавалера, выиграл Кэл с условием, что половина танцев будет Рейна.
— Лин, ну может скажешь все-таки, какое платье у тебя будет? — спросил Кэл, — я ведь не просто так спрашиваю! А то вдруг у тебя платье желтое, а я в синем буду!
— Нет, — твердо сказала я, — а насчет твоего костюма, если ты хочешь, чтобы он с моим сочетался… Белый, черный или фиолетовый, выбирай!
— Хм, интересно, — протянул Рейн, — Лин, а ты опять светское общество чем-нибудь шокируешь? После Зимнего бала все словно помешались на платьях, похожих на твое, так было забавно наблюдать за этим…
— Не скажу, — выразительно, по слогам, произнесла я, — сами все увидите!
— Слушайте, а чем это ваше светское общество развлекается? — вдруг спросила Сигни, — вам же там почти три месяца болтаться!
Лан пожал плечами:
— В гости друг к другу ходят, сплетничают, приемы и балы устраивают, на дуэлях дерутся…
— А на приемах что делают? — продолжала любопытствовать подруга.
— Болтают, слушают музыку, играют, — ответил Рейн.
— А во что играют? — спросили мы хором.
— В карты, иногда в «битву магов», — ответил Лан.
«Битвой магов» называли игру, очень похожую на шахматы, только поле было меньше — семь клеток на семь — и по-другому назывались и ходили фигуры.
— Это скучно, — протянула Сигни, — нет что б интересное что придумать… И смешное!
Рейн вздохнул:
— Ага, дождешься от них! Лин, — он сложил руки в мольбе и посмотрел на меня своими чудными глазами, — ты у нас умная, придумай что-нибудь! Спаси бедных нас от скуки светской жизни!
Я усмехнулась. А что, может и вправду им что посоветовать?
— Ну, парочку игр я могу сходу предложить, — прикидывая в уме, протянула я, — можем даже сейчас попробовать…
Глаза Рейна загорелись:
— Давай, согласны? — посмотрел он на остальных.
Все кивнули, с интересом глядя на меня.
— Тогда, пожалуй, так… Игроки разбиваются на две команды. Первая загадывает слово и называет его одному человеку из второй команды. И вот он-то и должен объяснить своей команде, какое ему слово сказали, причем не произнося при этом ни звука!
— То есть если мне, например, сказали «кот», я должен буду изобразить кота, но мяукать при этом нельзя? — спросил Дойл.
— Именно так, — подмигнула я ему.
— Ой как интересно… — хитро улыбаясь, сказал Лан, — а как игра называется?
Я задумалась: а правда, как ее назвать, не говорить же «крокодил»? Назовем ее..
— «Живые картинки». Ну что, поиграем?
Закончили мы, когда не могли больше смеяться: животы болели у всех, а Дойл заявил, что у него еще и уши от смеха опухли. Был уже вечер, так что мы отправились на ужин, весело переговариваясь и обмениваясь шутками. Рейн спросил:
— Лин, а ты говорила про пару игр..
— Ага, а ты еще хочешь?
— Конечно, рассказывай!
Все притихли, с интересом ожидая моего ответа, а я припомнила студенческие годы:
— Ну, вот такая игра, назовем ее «Это не?». Ведущий загадывает слово, а все остальные по очереди засыпают его вопросами типа: «Это не животное?» И тот должен сказать, например «Это не корова», или «это не коза». Понимаете? Он произносит название животного, а если не может придумать ни одного названия или все уже перебрал, то вынужден сказать первую букву загаданного слова. И так далее, пока кто-нибудь самый умный не догадается, что это за слово.
— Надо будет завтра попробовать, — глаза Рейна горели, — а еще?
— Игра в стихи. Например, я пишу две строчки, и сворачиваю лист так, чтобы была видна только последняя, передаю тебе, ты тоже пишешь две строчки, и так далее. А потом разворачивается и читается, может быть очень весело, — подмигнула я ему.
— Все, расскажу маме, будет не скучно! Спасибо тебе, солнце мое! — просиял Рейн.
Возвращались в общежитие затемно. Распростившись с парнями, мы с Сигни вошли в холл и увидели, что наши однокурсницы толпятся у стены, на которой висели какие-то списки. Нас встретили откровенно злыми и завистливыми взглядами, впрочем, стоило нам подойти, мы поняли, почему: это были списки перешедших на второй курс. Из восьми с половиной десятков нас осталось пятьдесят четыре! Ничего себе отсев!
Я усмехнулась, убедившись, что образовавшаяся еще на первом занятии группа в полном составе прошла дальше. А вот из оставшихся было всего семь девушек. Значит, нас останется двенадцать: эти семеро, эльфийки и мы с Сигни, и еще сорок два парня. Веселенькое соотношение!
Как я и ожидала, никто из «принцесс» не прошел. В общежитии слышались рыдания, крики, кто-то возмущался в голос. Я шепнула подруге:
— Слушай, давай-ка отсюда отступать.
— А куда? — резонно спросила меня она, — что-то мне не хочется сейчас на наш этаж подниматься, пока эти не утихомирятся!