Я танцевала с Рейном, когда музыка стихла, и церемониймейстер объявил о прибытии короля и королевы. Все склонились в поклонах и реверансах, а Рейн шепнул мне:
— А вот и матушка, так что тебя ждет очередной допрос!
— Ну ты же меня не оставишь, верно?
— Ты же знаешь, я готов ради тебя даже с драконами сражаться, не говоря уже о беседе с матушкой! Надо только Кэла предупредить, он и без того глядит на меня злобно каждый раз, когда я тебя приглашаю!
— Скажешь тоже, злобно… — протянула я, втайне надеясь на правдивость его слов.
Кэл отреагировал на мои слова спокойно, лишь дернулся уголок рта, — столь мимолетно, что я не поняла, было ли это на деле или так легла тень? Рейн подвел меня к матушке, та ласково улыбнулась мне:
— Добрый вечер, Лин, рада тебя снова видеть. О, какое платье! Кстати, ты обратила внимание, что стала законодательницей мод? — добавила она, кивая на зал.
Действительно, платья в стиле клумбы ушли в прошлое, фасоны нарядов большинства дам напоминали мое платье на Зимнем балу.
— Добрый вечер, тари Ларина, — улыбнулась я ей, — полагаю, подлинной законодательницей мод стали вы.
— Да ты обрати внимание, какими глазами тебя наши дамы разглядывают! А уж мужчины с тебя просто глаз не сводят! Вот после такого и меняется мода: всем хочется, чтобы их мужчины восхищенно глядели им вслед, — матушка Рейна подмигнула мне.
— Вам-то это точно не надо, я видела, как на вас смотрит ваш супруг. Хотела бы я увидеть такой взгляд после стольких лет брака! — я нисколько не кривила душой: в глазах канцлера, когда он обращал их на жену, светилась подлинная любовь и нежность.
Тари Ларина зарделась, найдя взглядом мужа:
— Да, он у меня замечательный… Кстати, Лин, а почему ты не хочешь к нам в гости на лето?
Я чуть не споткнулась, ведь была уверена, что приглашение Рейна было всего лишь шуткой! Именно это я и сказала тари Ларине, однако она покачала головой:
— Знаешь, Лин, приглашение было вполне серьезным. Ты мне нравишься, а для Рейна ты стала сестрой, которой у него нет, к сожалению. Честно говоря, я бы хотела такую дочку!
Ее теплые слова были для меня словно удар под дых. Одно дело — выразить симпатию, но так… Я подняла на нее глаза, надеясь, что она увидела в них всю ту гамму эмоций, которую я испытывала, и прошептала:
— Спасибо! Для меня это так много значит!
Рейн смотрел на нас, улыбаясь. Вдруг с его лица словно схлынули все краски. Резко, будто кто-то провел тряпкой по лицу, смывая улыбку, гася искорки в синих глазах. Тари Ларина резко развернулась и прошипела:
— И эта тварь здесь…
В зал в сопровождении немолодого мужчины вошла необыкновенно красивая девушка: точеные черты лица, роскошная грива рыжих вьющихся волос, великолепная фигура, все изгибы которой подчеркивало изумрудное шелковое платье. Вот только ее глаза и губы… Зеленые глаза в обрамлении длиннющих ресниц были холодными и оценивающими, а красивые полные губы кривила едва заметная презрительная усмешка.
Я дотронулась до руки Рейна:
— Чудо мое синеглазое, кто это?
Он поднял на меня совершенно мертвые глаза:
— Я тебе о ней рассказывал. Это та самая, что…
— Я поняла. Солнце мое, да ты посмотри на нее! Она же просто ледяная стерва, нашел из-за кого переживать!
Рейн смотрел на меня, и в его глаза возвращалась жизнь. Он взял мою руку и поднес к своим губам, на миг прижавшись щекой к ладони, а затем произнес, покачав головой:
— Ты права, а я глупец… Она действительно фальшивка, неудивительно, что они с Амарией лучшие подруги! Потанцуешь со мной? Кэлу я потом все объясню!
— Не надо ничего объяснять, и да, я с тобой потанцую с удовольствием! Тари Ларина, я…
— Танцуйте, дети, — улыбнулась нам она, и вдруг приобняла меня, сказав тихонько, — и, Лин, я действительно буду рада видеть тебя у себя дома. Спасибо тебе за моего мальчика!
Рейн повел меня в танце, шепнув:
— А знаешь, насчет Кэла ты не права. Он на меня-таки злится.
— Ничего страшного. Слушай, ты сказал, что эта — как ее зовут, кстати — подруга принцессы?
— Зовут ее Сатия, и да, с принцессой они подруги. И кстати, обожают вслух говорить всякие гадости, так что стоит держаться от нее подальше, иначе точно испортит настроение!
— Держаться подальше? Вот уж нет… Знаешь, я найду, что сказать на ее гадости, у меня сегодня как раз подходящее настроение! Наоборот, надо подойти к ней как можно ближе, поверь мне!
Рейн покачал головой:
— Решай сама, я приму твой выбор.
— В таком случае захотят боя — будет бой, отступать перед стайкой злоязычных куриц нам не к лицу!
Закончив танец, мы присоединились к Кэлу. Я всмотрелась в его лицо, пытаясь разглядеть на нем свидетельство того, о чем говорил Рейн. Впрочем, или тот ошибался, или Кэл так безупречно владел собой, но ничего подобного я не увидела и тихонько вздохнула.
— Лин, что-то случилось? — спросил меня Кэл, когда мы остались наедине — Рейн убежал за мороженым.
— Все нормально, — улыбнулась я в ответ, — не волнуйся.
— Я чувствую, что происходит что-то нехорошее, — покачал головой он, — что за история произошла у Тины с принцессой три года назад? И кто эта рыжая?
— А что, она тебе нравится? — ревность больно ужалила душу. Действительно, Сатия была редкостной красавицей, а мужчины так часто ведутся на стерв…
Он остро посмотрел на меня:
— С чего ты это взяла? Неужели ты обо мне такого плохого мнения, что веришь, будто я могу заинтересоваться этой насквозь фальшивой куклой?
— Она красивая, — протянула я.
— Очень красивая, это верно, — Кэл внимательно вглядывался в мое лицо, — вот только я встречал множество красавиц пустышек либо с душой черной, как одежда трубочиста после дня работы. Так что обычно смотрю в глаза, а у нее они ледяные. Ну что, расскажешь, кто она такая? И про Тину?
Я улыбалась, его слова растопили возникший было в душе лед:
— Знаешь, говорят, глаза — зеркало души. А относительно твоего вопроса… Слушай, — и я кратко рассказала все о чем знала.
Выслушав, Кэл покачал головой:
— Мерзкие истории, что одна, что вторая. И ты думаешь, эта парочка захочет задеть наших друзей и рвешься в бой?
— Верно. Ой, смотри, Рейн идет и остальные тоже, не будем говорить об этом при них, хорошо?
Он кивнул, улыбнувшись мне.
Вдруг меня окликнули со спины:
— Лин, это ты? — голос был удивленно-неверящим.
Оглянувшись, я увидела Дойла в неожиданной компании: рядом с ними стояла та самая тройка боевиков, с которой мы обменялись «любезностями» перед прохождением полосы препятствий. Все четверо были одеты с великолепным презрением к традициям — в форму Академии — и рассматривали меня с откровенным изумлением.
— Добрый вечер, — поздоровалась, чуть улыбнувшись, — конечно, это я.
— М-да, говорили мне, что ты в платье совсем другая, но такого я не ожидал, — покачал головой Дойл.
— Да уж, — вмешался Тэрв, — ни за что бы не поверил, что такая девушка может пробежать полосу препятствий, если бы своими глазами не видел! Смотрю, вы следуете традициям?
— А я смотрю, вы их по-прежнему нарушаете, — раздался голос Раяна, — ничего не меняется, не так ли? И какую пакость вы сегодня задумали?
Боевики повернулись и произнесли хором, склонив головы:
— Добрый вечер, магистр Раян.
Раян покачал головой:
— Я давно не ваш преподаватель, здесь я как гость. Так что просто советую не втягивать моих друзей в ваши забавы!
— А что, у них есть определенная репутация? — не на шутку заинтересовалась я.
— О да, это же воплощенный кошмар Академии, — усмехнулся Раян, заставив троицу напыжиться от гордости, — все самые рискованные шуточки последних лет — дело их рук и языков. Потренировались бы на светских дамах, что ли!
— Вот на этих? — кивнул Тэрв на группку, центром которой были Амария и Сатия, — нет уж, это неинтересно! То ли дело было с вами! — он подмигнул мне, — верно, ядовитая колючка?