Я рассказала, стараясь дословно пересказать диалоги, описать выражения лиц, позы — все, за исключением нашей беседы с ректором о затеянной им и магистром Гарродом провокации. В какой-то момент Лан с Рейном переглянулись, а Раян втянул воздух сквозь зубы. Закончив, я потребовала:
— А теперь объясните мне все!
Рейн покачал головой:
— Ты и сама все уже поняла. Эр Гарран — один из самых древних родов Каэрии. У Сатии есть брат-близнец Саэрт, и довольно давно ходят слухи, что Саэрт и Амария близки несколько больше дозволенного. А Оровен — дядя Сатии и Саэрта.
— Получается, принцесса была готова уничтожить собственную семью? Ради чего? Ради власти? — у меня до сих пор не укладывалось это в голове. Ведь отец ее любил по-настоящему!
— Выходит, так, — покачал головой Лан и вздохнул, — беда в другом. Никто не знает, сколько у эр Гарран союзников. И меня пугает то, что произошло с Амарией.
— Видимо, Сатия случайно запустила своеобразный «боевой режим», — задумчиво произнес Кэл, — и, судя по всему, принцесса изначально была для заговорщиков лишь расходным материалом… Что с ней теперь будет?
Ответил Рейн:
— Тирриан человек слова. Как только выведут на чистую воду заговорщиков, ей заблокируют дар. Если у нее после этого останется разум, отошлют в одну из дальних резиденций, предварительно проведя ритуал отречения. Если обезумеет… Не знаю, но в любом случае блокировки дара и отречения ей не избежать.
— А что такое отречение? — поинтересовалась я.
— Исключение из семьи. После этого она не имеет права претендовать на что-либо, — пояснил Лан.
— Жестоко, но справедливо, — заметил Раян, — а что будет с Сатией?
— Зависит от того, что она знала о заговоре. Скорее всего, изгнание и отречение.
— А я всего лишь хотела потанцевать, — протянула я.
— Я же говорил тебе, что твое платье — страшное оружие! Если бы не оно, в стране могла начаться гражданская война! — заявил Рейн, а потом серьезно продолжил, — а вообще, спасибо. Если бы заговор удался, страну бы залили кровью!
— Все, я больше не могу, — сказала я, вставая со скамейки, — простите, но я устала и очень хочу спать. Проводите меня кто-нибудь, пожалуйста!
Кэл протянул мне руку:
— Идем, Лин.
Мы медленно шли по дорожке, я опиралась на руку любимого, любуясь его четким профилем и с тоской думая о предстоящей разлуке. Не видеть его, не слышать… Так долго, почти три месяца! Интересно, а о чем сейчас думает он? Подойдя к двери общежития, я тихонько вздохнула и сказала:
— Вот и все. Доброй ночи, Кэл.
Он покачал головой, вглядываясь в мое лицо:
— Уже почти утро. Отдыхай, Лин, забудь обо всем. Сладких снов тебе…
Казалось, он хотел сказать еще что-то, но вдруг резко оборвал себя и ушел. Я посмотрела ему вслед и зашла в здание. Медленно поднялась по лестнице, без единой мысли в голове: усталость взяла свое, чувства притупились, казалось, воздух превратился в вязкую субстанцию, сквозь которую я продиралась. Зашла в комнату, стащила с себя платье и упала в постель, мгновенно провалившись в тяжелый, наполненный кошмарами сон.
Глава 8
Проснулась я, захлебываясь криком, от того, что меня кто-то немилосердно тряс. Распахнув глаза, села на кровати, все еще во власти кошмара: мне снова и снова снилось, как принцесса выпускает заклинание и мои друзья оседают на пол кучками пепла. Рядом на кровать плюхнулась Сигни, что-то твердя мне — я не слышала, что именно, из-за стука крови в ушах. Вглядевшись в мое лицо, подруга привстала и вдруг дала мне пощечину.
Я подскочила на кровати, с возмущением глядя на нее. Ну и тяжелая же рука у нее! Впрочем, надо признать, удар помог мне: сонная одурь мгновенно исчезла, а злость помогла собраться.
— С добрым утром, дорогая Лин, — слегка издевательски произнесла Сигни, — хотя какое там утро, третий час пополудни!
— Сколько?! — я была в шоке, ни разу за две жизни я не вставала так поздно, — не может быть!
Впрочем, один взгляд в окно подтвердил истинность слов подруги: солнце уже давно миновало зенит. Покачав головой, я встала, коротко охнув от боли в натруженных ногах, и направилась в ванную. Впрочем, сделав пару шагов я застыла, краем глаза увидев себя в зеркале. М-да, видок у меня был еще тот! Несвежий зомби, да и только! Ложась, я не умылась и ничего не сделала с волосами, так что теперь под глазами были фиолетовые потеки, а прическа могла занять первое место на конкурсе в стиле «взрыв на макаронной фабрике».
— Иди сюда, помогу с волосами, — прервала мои мысли Сигни, — сама ты их не распутаешь.
Она ковырялась почти полчаса, пока не вытащила все до единой шпильки и не расплела все пряди, затем подтолкнула меня к двери в ванную:
— Иди, мойся.
Вышла я только через час, Сигни вскинула на меня глаза и одобрительно заметила:
— Ну вот, теперь ты похожа на себя, а не на умертвите какое! Одевайся, — в мою сторону полетела форма, — и идем обедать!
— Да я не хочу, — все еще заторможено произнесла я, но тут же была прервана подругой:
— Я сказала идем, значит идем! Тебе надо поесть и начать соображать!
Выйдя из общежития, я глубоко вздохнула. Похоже, ко мне начал возвращаться разум, Сигни одобрительно кивнула:
— Ну вот, совсем другое дело! О, вот и наши парни!
Я повернулась, по дорожке к нам спешили Рейн и Лан. Подойдя, они улыбнулись и сказали хором:
— Доброго дня!
Я посмотрела на Рейна. Взгляд синих глаз был усталым, меж бровей залегла морщинка. Покачала головой:
— Ты выглядишь замученным. Хоть немного поспал, чудо мое?
— Немного, — теплая улыбка озарила его лицо, — ну и каша заварилась, расскажу попозже. А пока я жутко голодный, так что меня надо кормить и жалеть! Идем в «Пьяный петух»?
— Конечно, идем, — улыбнулась я ему, — а что с остальными?
— Кэла я не видел, а Раян пошел к ректору сразу после твоего ухода, сегодня я его видел лишь мельком. Давай просто поедим и поговорим о чем-нибудь приятном, хорошо?
— Да, прости. Тебе бы отдохнуть… Как твои родители?
— Отец весь погрузился в расследование, матушка просила передать тебе привет и поцелуй, так что не отвертишься, — взгляд синих глаз стал лукавым, — я его с тебя обязательно стребую!
Мы рассмеялись, за болтовней и не заметив, как дошли до трактира. Зайдя, увидели за одним из столов Кэла, он о чем-то глубоко задумался и встрепенулся только когда мы подошли поближе:
— О, добрый день! Лин, ты как?
— Не очень, — покачала головой, — всю ночь кошмары снились, как эта тварь вас убивает.
— Главное, мы все живы, — улыбнулся он мне, — ну что, отметим этот факт?
Мы переглянулись и дружно кивнули. После того, как все наелись — неожиданно я тоже почувствовала, что проголодалась — я вдруг вспомнила, что хотела спросить вчера на балу:
— Рейн, я хотела спросить про мороженое, оно где-то в Тар-Каэре продается?
Он усмехнулся:
— Ага, самый страшный твой недостаток: ты сладкоежка! Нет, для его приготовления используется магия, так что его можно попробовать только на Летнем балу в Академии и при дворе. Вот если бы ты со мной поехала…
— Знаешь, я сладкоежка, но не настолько, чтобы выдержать придворную жизнь, — я покачала головой, — особенно среди таких, как Сатия…
Рейна передернуло, за столом воцарилось молчание. Прервал его Лан, поднявшись:
— Не знаю как вы, а мы с Сигни собираемся погулять, я хочу отвезти ее к Радужному водопаду. Вы с нами?
Я покачала головой, улыбнувшись:
— Нет, мы не будем вам мешать, верно?
Ответом мне были два энергичных кивка.
— Что ж, тогда… — Лан подошел к Кэлу, — ты ведь уезжаешь утром? Значит, до осени не увидимся. Легкой дороги и приятных каникул!
Они пожали друг другу руки, Сигни присоединилась к пожеланиям. Через пару минут мы остались одни, и Кэл негромко спросил:
— Расскажешь, что там с расследованием?
— Не здесь, — Рейн огляделся по сторонам, — лучше в парке. Хоть я пока и немного знаю, но и это немногое не стоит обсуждать в трактире.