— У него вообще-то есть имя.
— Мне это известно.
— Откуда такая неприязнь? — поразилась Тёрнер. — Мне казалось, между нами чёрная кошка никогда не пробегала.
— Может, опустим выяснение личных отношений, которых никогда не существовало? Я всегда конструктивно коммуницировала с тобой по вопросам, связанным с проектом, над которым мы обе работаем. При этом я никогда не давала поводов подумать, будто я стремлюсь к личному общению. Предлагаю оставить всё в таком же виде и впредь.
«Хм. Умеет же она быть сукой!» — поразилась Тёрнер.
Но пора было переходить к делу.
— Я сказала, что я тут по двум причинам, — напомнила она, нахмурив брови.
— Я не жалуюсь на проблемы с памятью.
— Тебе известно, какова вторая?
— Об этом несложно догадаться.
— Ну так что? Какого чёрта произошло с Энди?
Она внимательно следила за лицом японки, рассчитывая, что такой прямой вопрос взбудоражит её. Но у той не шелохнулся на лице ни один мускул.
— Всё произошедшее очень подробно задокументировано. У тебя есть такая же возможность ознакомиться с этими документами, какая была у меня.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я! Я хочу услышать от тебя, какого чёрта мой покойный кузен-параноик попёрся в одиночку, в нерабочее время, в проклятый технический отсек, где в любой момент что-то может лопнуть или взорваться?! Это было, бляха, так же «естественно», как если бы страдающий клаустрофобией добровольно заперся в ящике! Тебя удивляет, что меня это удивило?! И что я хочу получить ответ от человека, с которым Энди чаще всего общался перед тем, как это случилось?!
Могло показаться, что уж этот-то пассаж точно не оставит японку равнодушной. Но Акеми выслушала речь Саши молча, и некоторое время после неё держала паузу, прежде чем спокойно ответить:
— Я уже рассказала обо всём этом несколько раз представителям станционной и корпоративной служб безопасности. Если бы ты потрудилась изучить информацию перед тем, как приходить сюда и выплёскивать на меня свои неконтролируемые эмоции, то этого вопроса у тебя вообще не возникло. Но, по всей видимости, тебе не особо интересны реальные детали судьбы якобы близкого тебе родственника, с которым ты за всё время его нахождения на станции ни разу не разговаривала, кроме как по рабочим вопросам. Тебе гораздо интереснее играть роль «убитой горем кузины», которая оправдывает разговор со мной на повышенных тонах и даёт повод выплеснуть раздражение.
— Я ничего не выплёскиваю.
— А как же! Я не намерена быть молчаливой мишенью для твоих нервных срывов, в каких бы отношениях ты не состояла с кем-либо из руководства корпорации…
— Поосторожнее со словами, Акеми.
— Я всегда взвешиваю свои слова. Но, раз уж ты задала прямой вопрос — я один раз сделаю вид, что верю, будто тебе искренне нужен ответ, и дам его. У твоего кузена были сложности с адаптацией к невесомости. При этом он ненавидел посещать Space-Ad, переполненный людьми, глазеющими, как он нелепо барахтается в воздухе, обливаясь от напряжения потом. Пройдя базовый курс адаптации, на который его направили медики, он перестал посещать центр, и решил дальше практиковаться самостоятельно.
— Джерри Перкинс неоднократно предлагал ему помощь!
— Это тот Джерри, который не упускает случая над ним поподтрунивать? Если ты хоть немного знала характер своего кузена, то должна понимать, что он никогда не уязвил бы настолько своё самолюбие. Он и мне не признавался бы в своих проблемах, если бы верил, что от меня их получится скрыть. Он нашел тихое место, где мог практиковаться, не привлекая назойливого внимания. Это был технический переход, ведущий из сектора «Лямбда» в отсек обслуживания космического лифта. Доступ в него был не рекомендован, но не ограничен при нашем уровне допуска. Там было безлюдно, а через иллюминатор открывался вид на космический лифт и часть Луны. Мы бывали там иногда вдвоём. Иногда он ходил туда в одиночку. Навигационный маячок, имплантированный каждому человеку на станции, обеспечивает сохранение в кэше данных обо всех передвижениях. Изучив эти данные, служба безопасности первым же делом убедилась, что твой кузен бывал в месте, где он погиб, неоднократно ранее. Причину я уже объяснила.
— Господи! Вы что, не понимали, что там опасно?!
— Во-первых, это место не считалось более опасным, чем большинство других отсеков станции. Иначе вход туда гражданским был бы заблокирован. Во-вторых, если тебя интересуют подробности моей причастности к этой затее, то я не тащила его за собой на «Gateway», и уж тем более не поддерживала его более далеко идущие планы. У каждого человека есть свои биологические особенности и границы, которые нужно оценивать трезво. Ему было не место в космосе. Все это понимали, включая меня. Но он из упрямства вбил себе в голову вначале, что должен попасть на станцию, а потом — что должен участвовать в экспедиции.