— Энди? В экспедиции?! — не поверила своим ушам Тёрнер.
— Да. Возможно, ты знала бы об этом, если бы пыталась иногда играть роль «внимательной кузины» ещё при его жизни.
— Чёрт возьми! Он что, спятил?
— Никаких разумных причин для такого решения не было, учитывая количество и серьёзность имеющихся у него противопоказаний. Он едва-едва сумел получить BAC, хотя его проходят даже восьмидесятилетние. Я объективно понимала, что он не прошел бы более серьёзные тесты, и неоднократно прямо говорила ему об этом. Но критичное отношение к себе и границам своих способностей не относилось к его сильным сторонам. Он говорил: «Если смогла ты, то и я смогу».
— Ты?! — отвесила челюсть Саша.
— Ты и этой информацией не владеешь? — снисходительно сощурилась Акеми. — С твоим уровнем допуска и твоими… м-м-м… знакомствами — она тебе уже легко была бы доступна, если бы ты хоть немного потрудилась.
— Вообще-то, состав экспедиции как раз известен мне довольно неплохо. И тебя я там не видела!
— Я займу одно из дополнительных мест на корабле, размещением которых ты как раз занимаешься. Правление решило включить в состав экспедиции несколько дополнительных специалистов «Сайбрекса», на случай, если предстоит вручную перепрограммировать «Лиама» без полного кода доступа. Я согласилась стать одним из этих специалистов.
— Охренеть, — присвистнула Тёрнер, не справляясь с таким количеством новой информации.
— Ну так что, допрос окончен? Тем вечером сын твоего дяди отправился туда, где часто бывал в последнее время, одержимый своей навязчивой идеей. И, по нелепому стечению обстоятельств — случилось то, что случилось. Случившееся было зафиксировано множеством технических устройств. Было проведено служебное расследование, в рамках которого меня допросили не менее десятка раз, а также подробно изучили запись того дня с моей нейрооптики. Одного техника уволили за халатность при обслуживании технических коммуникаций, ему грозит судебное разбирательство. Что ты хочешь предъявить мне, Тёрнер? Что это случилось по моей вине? Это из-за меня, мол, ему взбрела в голову такая идея?
— Да нет, конечно. Просто я… выдохнула Саша, смутившись. — Господи! Всё это так странно. Чертовски сложно уложить это всё в голове…
Под прицелом колючего взгляда японки нужные слова не находились. Тёрнер покачала головой, в очередной раз поражаясь, как казалось бы хорошо знакомые люди способны удивлять своими поступками.
— Для него это было, должно быть, очень важно, — наконец произнесла она. — То, что было между вами. Раз он решился ради этого на такое. Я пока не встретила в своей жизни человека, за которым согласилась бы последовать в межзвёздное путешествие с неясными перспективами в один конец…
— Только не опошляй всё до ванильного романтизма, — не приняв заданный Сашей тон разговора, предложила Акеми, пренебрежительно сощурившись. — Наши отношения тебя совершенно не касаются. Но, к твоему сведению, это были свободные и сознательные отношения двух самостоятельных и интеллектуально развитых людей. Каждый из нас стремился к самореализации своим путём. В определённый момент наши пути пересеклись. И это всё. Отнюдь не мальчишеская влюблённость и не примитивные первобытные инстинкты толкали его к желанию принять участие в экспедиции. У него были на то свои причины, гораздо более глубокие. Они, впрочем, теперь уже не имеют значения.
Саша тяжело вздохнула, переваривая услышанное. Как она и предполагала, разговор оставил на душе неприятный осадок. Акеми не желала проявить хотя бы каплю человечности, даже по имени Энди ни разу не назвала. Казалось, она практически полностью состоит из колючего льда. А может быть, за её самообладанием скрываются эмоции, которых та не желает показывать? Спрятанные так глубоко, что их не выявило никакое психологическое тестирование? Саше было сложно в это поверить. Уже не в первый раз общаясь с Акеми, она всё сильнее укреплялась во мнении, что Купер ошибся, когда однажды провёл параллель между ней и покойной матерью Саши. Да, они обе были гениальными специалистами по разработке искусственного интеллекта. Мама тоже была замкнутым и необщительным человеком. Но на этом сходство заканчивалось. За маминой замкнутостью скрывалась нежная, ранимая, мирная и добрая натура. Добряк Дом полагал, что такое же нутро скрыто за маской Акеми. Но эта фурия явно была сделана из совсем другого теста. Что в ней нашел Энди? Об этом Саше оставалось лишь догадываться. И всё же ей было стыдно за свой тон в начале разговора. Случившееся с Энди было несчастным случаем. И не имело значения, любила ли его Акеми хоть немного, или она именно такая безразличная сука, какой кажется — в любом случае она не несёт никакой ответственности за то, что произошло.